Персидские юмористические и сатирические рассказы
Шрифт:
Не помню, на шестой или седьмой день состоялась последняя дружеская встреча — матч по боксу. В зале народу набилось— яблоку негде упасть. В центре зала на высокой скамейке восседал судья со свистком на шее. По сторонам от него стояли два боксёра в кожаных перчатках: один из них был нашим чемпионом, а второй — чемпионом западного района.
Судья, обратившись к зрителям, сказал:
— Как вы уже знаете, и это не раз подчёркивал в своих выступлениях наш уважаемый господин губернатор, большой поклонник физкультуры и спорта, цель этих соревнований — создать атмосферу дружбы и взаимопонимания между молодёжью
Вслед за этим кратким вступлением раздался гонг, и матч начался. Не приведи Аллах увидеть такую «дружескую» встречу. Спортсмены так колошматили друг друга (конечно, исключительно дружески), что, если бы хоть один из этих ударов достался судье, его свисток умолк бы навсегда. Дубасили они друг друга безжалостно. Я даже подумал, уж не разыгрывают ли они болельщиков, чтобы оправдать высокие цены на билеты? Может быть, они получили деньги за то, что делают вид, будто изо всех сил бьют друг друга? Но когда из нижней губы нашего чемпиона хлынула кровь, я понял, что это не инсценировка, а настоящая дружеская встреча.
Не помню, во время третьего или четвёртого раунда чемпион западного района так врезал в висок бедняге нашему чемпиону, что тот трижды перевернулся в воздухе и плашмя шлёпнулся на помост. К нему подошёл судья и начал считать: «Раз, два, три, четыре, пять…» Тем временем противник, здоровенный детина богатырского сложения, стоял подбоченясь и ждал той минуты, когда наш чемпион встанет, чтобы снова ударить его.
Когда судья досчитал до семи, смотрим, наш чемпион поднял голову, несколько раз тряхнул ею, встал, и боксёры снова вцепились друг в друга. Но на этот раз нашему чемпиону недолго суждено было сопротивляться: после второго удара он оказался на полу.
Судья снова принялся считать, и на восьмой секунде наш чемпион снова поднялся. Качаясь, точно пьяный, подошёл он к своему противнику, хотел, наверно, его ударить, однако получил такой удар, что можно было досчитать до тысячи, он все равно не встал бы на ноги.
Судья поднял руку боксёра из западного района и объявил, что он победил, а его противник получил «нокаут». Я не понял смысла этого слова, помню только, что наш чемпион, бедняга, больше не оправился и его унесли на носилках.
Потом наступила очередь чемпиона наших восточных соседей, который встретился со второй перчаткой нашего города. Но на этот раз приезжий не давал возможности нашему боксёру упасть на землю. Не знаю, как он его бил, только наш боксёр не падал. Если удар приходился в челюсть справа и наш боксёр начинал крениться влево, его подстерегал удар слева, и несчастный валился вправо. Я так полагаю, у чемпиона наших друзей руки были на пружинах: он молотил ими, точно заведённый, и так быстро, что не только мы, но и судья не успевал считать удары.
Тут неожиданно из публики вышел широкоплечий седовласый человек огромного роста. Он приблизился к рингу, перепрыгнул через канаты. Схватив за плечи чемпиона наших противников, он сильно тряхнул его, а потом влепил ему такую пощёчину, что звук её, несмотря на рёв толпы, был слышен за пределами стадиона. Вслед за первой пощёчиной последовали вторая и третья.
— Сукин сын, мерзавец, бандит! — кричал он.— Чего пристал к бедняге?! Черт с ним,
И, не дав чемпиону опомниться, на глазах у судьи и изумлённой публики снова влепил ему такую оплеуху, что тот, трижды перевернувшись, отлетел назад, столкнулся с судьёй… и вместе с ним упал на канаты ринга. Но седовласый гигант не унимался и, побагровев от ярости, вопил:
— Подонки! Мы для вас украсили город, кормили вас и поили, ухаживали за вами! И все это ради чего? Ради того, чтобы вы приехали, избили наших ребят и убрались восвояси!.. Да наплевать нам на все эти кубки дружбы, катись они все к…
Не закончив фразу, он, словно раненый тигр, снова бросился на боксёра. Чемпиону и судье оставалось только спасаться бегством, что они и сделали, а разгневанный болельщик устремился вслед за ними.
Наш же боксёр, окончательно одурев, стоял, качаясь, посреди ринга и ждал, когда его противник вернётся и снова начнёт его бить. Тут спохватились блюстители порядка. Одни из них стали защищать чемпиона, другие — его противника. Началось такое побоище, что по его окончании больницы нашего города не были в состоянии вместить всех раненых и искалеченных.
Через неделю мы получили центральные газеты и журналы. Там отмечалось: «Соревнования на Кубок дружбы между спортсменами разных районов такой-то провинции были проведены в атмосфере искренности и дружбы. Цель проведения этих соревнований — создать дух взаимопонимания, товарищества и сплочённости между молодёжью нашей страны…
За выдающиеся заслуги в организации этих дружеских соревнований и по просьбе спортсменов господину губернатору такому-то такой-то провинции вручён Кубок дружбы, а деятельность его получила одобрение министерства внутренних дел и Общества по физической культуре и спорту».
Кстати, следует сказать, что после проведения дружеских соревнований и всех описанных выше событий между нами и нашими восточными и западными соседями будто пробежала чёрная кошка. С тех пор мы просто не выносим друг друга.
Собственник
Был у меня приятель — жизнерадостный здоровяк, милый, остроумный, всегда пребывавший в весёлом расположении духа, на такого и поглядеть — одно удовольствие. Случилось так, что я несколько месяцев его не видел. И вот наконец мы встретились… Но что это? Приятеля словно подменили, куда что девалось! От его представительной, плотной, всем на зависть, фигуры не осталось и следа. Он спал с лица. На руках выступили вены. От слабости еле шевелился язык и едва двигались ноги. Шея стала тоненькой… Что такое? Почему он так изменился? Может, это и не он вовсе? Да нет, вроде он!
— Что с тобой? — спросил я. Он ничего не ответил.
— Может, у тебя грипп? — предположил я, встревоженный тем, что мой осанистый друг превратился в такого заморыша.
— Хуже!
— Что? Малярия?
— Хуже!
— Уж не чахотка ли?
— Ох, если бы чахотка!
— Что же в таком случае? Не из тюрьмы ли вышел? Или, может быть, стал наркоманом? Или, не дай бог, у тебя язва желудка?
— Нет, хуже… Я купил машину!