Персидские юмористические и сатирические рассказы

Саэди Голамхосейн

Мы, иранцы, любим, когда вокруг нас цветут цветы и заливаются певчие птицы. Даже в пустыне стараемся разбить цветник или посадить хотя бы несколько деревьев. Не зря же нашу страну называют страной роз и соловьёв.

Короче говоря, я нанял подёнщика, чтобы он вскопал землю для посадки деревьев и цветов.

— Участок у вас неплохой,— сказал он, закончив работу,— но пока что неухоженный. Если хотите, чтобы все у вас хорошо росло, надо бы раздобыть несколько вьюков верблюжьего или овечьего навоза и удобрить землю.

Я с ним согласился. Ведь жизнь наша коротка, и потому следует по возможности украшать её. Как приятно

просыпаться поутру от весёлого щебетания птиц за окном среди цветов и зелени деревьев!..

— Но где взять это удобрение?

— Да вернее всего будет купить его у проходящих мимо вас погонщиков верблюжьих караванов.

Подёнщик ушёл, а я поручил детишкам следить за улицей и сказать мне, когда поблизости появится караван верблюдов.

Через два дня дети примчались с радостной вестью: караван прибыл и на спине каждого верблюда огромные вьюки как раз этого самого нужного нам удобрения. Я обрадовался, выбежал на улицу и, не зная государственных цен на навоз, стал расспрашивать погонщика о весе и стоимости одного вьюка. Погонщик пустился расхваливать свой товар: это, дескать, чудо, а не навоз, одного мискаля его достаточно, чтобы яблоки и груши у меня уродились размером с шарифабадский [132] арбуз, а цветы и трава зеленели и цвели всем на диво. Короче говоря, он всучил мне, простофиле, никогда не видевшему и не покупавшему удобрений, четыре вьюка верблюжьего навоза по шесть с половиной туманов за вьюк.

132

Шарифабад— город, расположенный южнее Тегерана.

Я удобрил землю на участке, купил несколько саженцев вишен, черешен, яблонь, айвы, абрикосов и слив и посадил их, предаваясь мечтам о том, как летом, сидя в прохладной тени, буду вкушать плоды с деревьев собственного сада.

Через два дня с улицы снова донёсся звон колокольчиков верблюжьего каравана. Дети радостно сообщили мне, что погонщик привёз навоз.

— Но мы только позавчера купили, больше нам не нужно,— объяснил я им. — Мы же не собираемся торговать удобрением.

Пока я разговаривал с детьми, в дверь позвонили. Отперев, я увидел давешнего погонщика, который уложил верблюдов перед нашим домом и ожидал меня. Он поклонился мне и сказал:

— Честное слово, ага, я сразу понял, с кем имею дело. Вы разбираетесь во всех тонкостях садоводства. Поэтому вот вам отличный навоз — настоящий каинский [133] шафран, рыхлый, выдержанный, во всей стране такого не найти. Я гонял за ним верблюдов за восемь фарсахов только ради вас.

133

Каин— город в Иране, славящийся своим шафраном.

Я взглянул на его усталое, обветренное лицо и подумал, что неудобно отказать бедняге, который ради меня проделал столь далёкий путь, мучил себя и своих верблюдов. Мне было неловко и совестно.

— Стоило ли так утруждать себя,— сказал я. — Что, разве позавчерашнее удобрение недостаточно хорошее?

— Да нет, и оно хорошее, но этот

навоз — совсем другое дело. Мне было бы жаль отдать его кому-нибудь другому. Пока я его вёз, человек сто уговаривали меня продать им хоть немного. Ведь это овечий навоз! Причём не какой-нибудь, а с горных пастбищ Демавенда [134] и реки Хен! Вы себе не представляете, ага, до чего он хорош и какую силу даёт корням саженцев! Клянусь вашей честью, такого нигде не сыщешь!

134

Демавенд— один из пиков горного хребта Эльбруса.

— А почём вьюк? — улыбнувшись в знак признательности, спросил я.

— Вам я уступлю по семь с половиной туманов.

Мне показалось, что это дороговато, я хотел было поторговаться, но погонщик, видимо, прочитал мои мысли и опередил меня.

— Клянусь пророком! — патетически воскликнул он, тыча указательным пальцем мне в грудь. — Клянусь вашей жизнью! По дороге мне и восемь с половиной туманов давали, да я не согласился. Вы мне понравились с первого взгляда, и я придержал этот навоз специально для вас.

Я подумал, что видимся мы второй раз в жизни, у нас нет никаких счетов, не будет же он понапрасну клясться. Очевидно, просто почувствовал ко мне симпатию, захотел услужить порядочному человеку.

— Давай сваливай сюда,— сказал я.

Он свалил в углу участка четыре вьюка овечьего навоза с горных пастбищ Демавенда и реки Хен. Я предложил ему чаю, расплатился. Уходя, он спросил:

— А что вы посадили на своём участке?

— Абрикосы, вишни, черешни, сливы, яблони. А что? Он улыбнулся и ничего не сказал.

На следующий день в два часа дня, когда я переодевался, вернувшись со службы, у дверей зазвенел звонок. Дети бросились открывать и вернулись с радостным известием:

— Папочка, погонщик привёз навоз.

— Какой ещё погонщик? Мы же не просили больше никакого навоза!

— Какой-то другой погонщик, не вчерашний!

Я пошёл узнать, в чем дело. На улице перед нашим домом лежало восемь верблюдов, на пороге стоял незнакомый погонщик.

Он поздоровался, я ответил на его приветствие.

— Где сгрузить навоз? — спросил он.

— Какой навоз? Я не просил никакого навоза.

— Навоз, который заказал ага Шаабун, погонщик.

— Кто это, Шаабун-погонщик?

— Да тот самый, что привозил вам верблюжий и овечий навоз! Он велел вам кланяться и передать, что саженцы черешни в вашем саду не будут плодоносить, пока вы не удобрите землю навозом рогатой козы. Вот я вам его и привёз!

— А где же он?

— Навоз?

— Да нет, ага Шаабун.

— Он занят, прислал меня.

— Очень благодарен вам,— сказал я. — Но скажите, куда мне столько навоза?

— Ей-богу, я тут ни при чем,— отвечал погонщик. — Ага Шаабун мне сказал — я сделал. Ради него и ради вас. Весь этот навоз рогатой козы я собирал поштучно в пригородах Дареке и Овин. Ага Шаабун так вас хвалил, так хвалил…

Какой любезный человек, подумал я. За всеми своими делами не забыл обо мне и моих черешневых саженцах, приятеля своего заставил потрудиться. Неужели я отпущу его, усталого, с пустыми руками? И я улыбнулся погонщику и спросил: