Первая красотка в городе
Шрифт:
– да ты сегодня просто не в себе, Бэг. сам ведь преркасно знаешь: они там сидят, прикалываются весь день, зарплата капает, а по ночам парижские клубы окучивают. эти парни хорошо устроились. им совсем не хочется, чтобы Мирная Конференция заканчивалась – как нам не хочется, чтобы кончалась война. мы все тут жируем, ни царапинки. мило. а если случайно вдруг до чего-то и договорятся, то другие появятся. горячие точки по всему миру тлеть будут.
– да-а, наверное, я чего-то передумал. – один из трех телефонов на столе
послушал.
– да. да. есть у нас хороший экономичный бухгалтер. зарплата? 300 долларов в первые две недели, в смысле по 300 в неделю. мы получаем оплату за первые две недели. затем урезаете его до 50 в неделю или увольняете. если вы его уволите через первые две недели, мы платим ВАМ 100 долларов. почему? ну, черт, непонятно что ли – тут вся идея в том, чтобы всё шевелилось. дело только в психологии, как с Ледом Морозом. когда? ага, сразу и посылаем, адрес какой? прекрасно, прекрасно, прибудет мухой, не забудьте обо всех условиях, мы пришлем его вместе с контрактом, до свиданья.
Бэгли повесил трубку. помычал себе что-то, подчеркнул адрес.
– снимай одного, Дэнфорт. какого-нибудь худого и усталого. нет смысла поставлять самое лучшее по первому звонку.
Дэнфорт подошел к бельевой веревке и отцепил прищепки от пальцев худого и усталого.
– веди его сюда. как его зовут?
– Герман. Герман Теллеман.
– черт, он что-то не очень хорошо выглядит. похоже, внутри еще кровь осталась.
да и в глазах цвет проглядывает… мне кажется. слушай, Дэнфорт, у тебя прессы хорошо работают, туго? я хочу, чтобы все кишки выдавливались, чтоб совершенно никакого сопротивления, понятно? ты свою работу делаешь, я свою.
– некоторые парни поступают довольно крутыми. у некоторых кишок больше, чем у других, сам знаешь. на вид не всегда определишь.
– ладно, давай этого попробуем. Герман. эй, сынок!
– чё, папаша?
– как тебе понравится непыльная работенка?
– а-а, да ну ее к черту!
– что? ты не хочешь непыльную работенку?
– на хуй она мне упала? мой старик, он из Джерси был, всю жизнь пропахал, как проклятый, а когда мы его похоронили на его же бабки, знаете сколько осталось?
– сколько?
– 15 центов и вся его тупая замороченная житуха.
– а тебе разве не хочется жену, семью, дом, уважение? новую машину каждые 3 гола?
– да я напрягаться не хочу, папаша. не суйте вы меня в мышеловку эту.
оттянуться – вот это да. какого хера.
– Дэнфорт, прогони этого ублюдка через пресс, да гайки потуже затяни!
Дэнфорт схватил испытуемого, но Теллеман-таки успел завопить:
– мать вашу в сраку…
– и выдави ИЗ НЕГО ВСЕ КИШКИ, ВСЕ КИШКИ ЛО ПОСЛЕДНЕГО! ты меня слышал?
– ладно, ладно! – проворчал Дэнфорт. – черт, мне иногда кажется, что тебе самый легкий конец
– какие там еше бревна? выдави из него все кишки. Никсон может закончить войну…
– опять ты эту ахинею понес! мне кажется, ты спишь в последнее время плохо, Бэгли. с тобой что-то не так.
– да, да, ты прав. бессонница. я все думаю – может, нам солдат делать? ночами ворочаюсь! вот это был бы бизнес!
– Бэг, мы делаем самое лучшее из того, что есть, вот и всё.
– ладно, ладно, ты уже прогнал его через прессы?
– аж ДВА РАЗА! все кишки выдавил, сам увидишь.
– ладно, волоки его сюда. попробуем.
Дэнфорт подтащил Теллемана обратно. тот действительно выглядел несколько иначе.
из глаз полностью испарился цвет, на лицо наползла совершенно фальшивая улыбка.
прекрасное зрелище.
– Герман? – спросил Бэгли.
– да, сэр?
– что ты чувствуешь? вернее, как ты себя чувствуешь?
– я никак себя не чувствую, сэр.
– тебе легавые нравятся?
– не легавые, сэр, – полицейские. они являются жертвами нашей собственной порочности несмотря на то, что иногда защищают нас, стреляя в нас, сажая нас в тюрьму, избивая и штрафуя нас. плохих легавых не существует. полицейских, прошу прошения. понимаете ли вы, что если бы не было полицейских, нам бы пришлось взять охрану правопорядка в свои руки?
– и что бы произошло тогда?
– я никогда не задумывался об этом, сэр.
– отлично. ты веришь в Бога?
– о, да, сэр, и в Бога, и в Семью, и в Государство, и в Страну, и в честный труд.
– господи ты боже мой!
– что, сэр?
– извини. так, ладно, тебе нравится сверхурочная работа?
– о, да, сэр! я бы хотел работать 7 дней в неделю, если возможно, и на 2 работах, если возможно.
– зачем?
– из-за денег, сэр. деньги на цветной телевизор, новые машины, начальный платеж за дом, шелковые пижамы, 2 собак, электрическую бритву, страхование жизни, медицинскую страховку, ох да всякие виды страховок, и на образование в колледже для детей, если у меня будут дети, и на автоматические ворота в гараж, и на хорошую одежду, на ботинки за 45 долларов, фотоаппараты, наручные часы, кольца, стиральные машинки, холодильники, новые кресла, новые кровати, ковры от стенки до стенки, благотворительные взносы в церковь, отопление с термостатом и…
– ладно, хватит. когда же ты собираешься пользоваться всем этим барахлом?
– я не понимаю, сэр.
– я имею в виду, если ты работаешь днями и ночами, и сверхурочные впридачу, когда же ты будешь наслаждаться всей этой роскошью?
– о, такой день придет, такой день настанет, сэр!
– а ты не думаешь, что дети твои вырастут однажды и просто подумают, что ты придурок?
– после того, как я пальцы до кости стер, работая ради них, сэр? разумеется, нет!