Первая после бога
Шрифт:
– Может, мы это в другом месте обсудим? Тем более что на нас уже смотрят.
Факт, смотрели. И те, кто в парке гулял или по своим делам из корпуса в корпус спешил. И из окон выглядывали. Да ещё Ван’Риссель, вроде бы изначально в кустах прячущийся, встал так, что отовсюду видно. Кажется, Дира била все рекорды по кормлению чужого любопытства: сначала скандал со смертоубийством, потом нежное воссоединение супругов. Роман прямо.
– Обсудим, – кивнула Кассел. – Ты только скажи, потом-то что?
– А потом будем обелять твоё имя, – Меркер улыбаться не перестал.
– Журналисты значит? – доктор, окончательно из супружеских объятий высвободившись, снова отступила. – А ответы ты сам напишешь? Знаешь что, дорогой мой муж? Иди ты… – Кассел чётко, громко и подробно указала адрес, по которому Ван’Рисселю следовало отправиться. – И напоследок добром советую: не подходи ко мне больше. А то ведь казус случиться может.
– Да что с тобой?
Надо отдать должное, этот господин отличался упорством, и с намеченного пути его свернуть было не так-то просто. Стоит, весь растерянный, искренне непонимающий – хоть сейчас в иллюзион.
– Обойдётся твоя предвыборная программа без скандальчика, – выплюнула Кассел. От обеспечения «казуса» прямо сейчас, не сходя с места её наличие зрителей только и сдерживало. Но надолго ли этого хватит, доктор и сама не знала. – По крайней мере, без моего непосредственного участия ты точно не закиснешь. Нарабатывай политический капитал на других! Всё, счастливо оставаться!
– Дира! – лихо, со столбом пыли, неизвестно откуда взявшейся на чисто выметенной брусчатке, экипаж, из которого зарёванная мордочка кузины высунулась, показался спасительной колесницей самих Близнецов. – Прыгай!
Кассел действительно прыгнула едва ли не ласточкой. И ящер вперёд рванул с таким же энтузиазмом, с каким и притормозил – хирург даже дверцу закрыть не успела.
– Ты чего ревёшь? – проворчала врач, устраиваясь на сидение ровнее.
– Потому что ты меня убьёшь, – жалобно всхлипнула Бэра.
– За что?
– Ну так ведь… Вся эта затея с иллюзионом моя идея. Ты такая одинокая, несчастная, вот я и…
Сестрица косилась на Диру, как нашкодивший котёнок – виновато и жалобно.
– Понятно-о, – протянула Кассел, пытаясь сообразить, что же ей такое сделать: заржать, как полковой кобыле, или разрыдаться. – То есть актёришка с розами – это попытка мою личную жизнь устроить?
– Нет, ты не думай. И спектакль настоящий, и актёр. Они как раз место искали для постановки. А ему ты и вправду понравилась. В смысле, потом понравилась. Я только помогла чуть-чуть. Но всё взаправду, – частила Бэра, не забывая трогательно всхлипывать.
Дира молчала. Конечно, сказать можно многое, да только что это изменит? И, в конце концов, закрытое из-за иллюзионистов отделение на данный момент не самая большая проблема.
[1] ВКК – врачебно-консультационная комиссия.
Глава двенадцатая
Глава двенадцатая
Некоторым людям кора головного мозга достаётся в наследство от дуба
Несомненно, для
Впрочем, весь дом радости не приносил, потому что достойного занятия предложить не мог. Читать? Ну, во-первых, Кассел попросту разучилась воспринимать абстрактную, к профессиональной деятельности не относящуюся, информацию. А, во-вторых, машинальное переворачивание страниц, без понимания написанного, чтением можно назвать только с большой натяжкой. Как тут за перипетиями героев следить, когда мысли блуждают за полгорода от родового особняка, где-то около кабинета главврача больницы экстренной помощи?
Ну а других дел для доктора в поместье не нашлось. Хозяйство управлялось твёрдой маменькиной рукой. Впрочем, судя по выцветшим кое-где обоям, поцарапанному паркету, сколах на мебели и потёках на окнах со своими обязанностями леди Ван’Кассель справлялась не слишком хорошо. Но Дира сомневалась, что у неё получится лучше. Про необходимость ремонта родительница не первый год талдычила. Но на содержание такого монстра, как их дом, средства требовались тоже гигантские.
Посетителей Кассел принимать отказывалась. Да и не сказать, что они у въездных ворот в очередь выстраивались. Общения с доктором жаждала только мать. Но уже после первого раунда, густо наперченного сдержанным, но трагическим заламыванием рук под стоны: «Что же теперь с нами станется?!» и «Ты вся в отца!» – Дира старалась держаться от родительницы подальше.
Ещё раз Иро заезжал, рассказал, что в больнице творится. Но красавчик так мялся, нервно косясь на тёмные углы и явно чувствуя себя неуютно, что Кассел неудобно стало, и Шеллера она быстренько выпроводила.
Да и что там за новости? Лангера сняли, назначив врио[1] заведующего доктора Рейгера. Который всем желающим слушать – впрочем, нежелающим тоже – доказывал, каким плохим руководителем был его предшественник. Правда, по словам Ирошки, касательно Диры новое руководство помалкивало. Видимо, ждали отмашки с самого верха. А в остальном тишь да гладь, будто ничего и не случилось.
Поначалу Кассел всё ждала, когда её снова на допрос вызовут. Ждала и боялась до дрожи. Даже пустырник пить начала. Правда, успокоительное не слишком помогало. К концу второй недели паника сама собой улеглась, сменившись раздражённой апатией.
Надоело всё доктору до зубовного скрежета: и собственный дом, обветшалость и запущенность которого она раньше не замечала – времени не было. И парк, где она бродила с утра до позднего вечера, как фамильное приведение. И трагически-сочувствующие мины на физиономиях слуг. Даже Бэра, испуганно притаившаяся и на глаза Дире больше не показывающаяся, надоела тоже.