Первенец

Мор Дэлия

– Не твой дело, дрянь! Эгоистка! Только о себе думаешь! Забыла и мать, и больную сестру, побежала сломя голову перед первым попавшимся членом ноги раздвигать!

– Мама!

– Заткнись! Нет у тебя больше матери, потаскуха! Пошла вон отсюда! И дома у тебя больше нет! На, катись!

Старый, затертый на углах чемодан мать выволокла из-за спины и с силой пнула в ноги Куне. Как теперь поверить, что мать могла выкинуть родную дочь как ненужную вещь на улицу? Да, на нервах, да, Куна сама во всем виновата, но выгнать?

– Мама...
– беспомощно прошептала она в захлопнувшуюся

дверь, - мама.

Куда идти? Кому она нужна? Лишний рот на скудное жалование, лишнее спальное место где-нибудь на полу в чужом доме. Лишняя.

Куна взялась дрожащими пальцами за ручку чемодана и, все так же запинаясь и падая на каблуках, пошла прочь от дома. Лицо горело, но слезы будто испарились. Чего она ждала? Крепких объятий и причитаний: «Дочка, наконец-то ты вернулась?» Давно все к этому шло и, наверное, надо было самой уходить, но все время что-то останавливало. Как больная Аврелия без лекарств, как они с матерью без продуктов? Теперь сами будут выкручиваться и она тоже, лишь бы найти, где жить. На работе нельзя - инструкции, Регине позвонить? Она спит после смены, в ночь снова выйдет и Куне нужно. Хоть бросай чемодан в камере хранения на речном вокзале и карауль начало смены под дверью диспетчерской. Надо проверить, положила ли мать форму в чемодан, а то за пульт не пустят.

Куна добрела до скамейки и полезла в чемодан искать вещи. Форма, белье, старые кофты с брюками - почти все, кроме денег и планшета. Девайс Куна специально с собой не брала, чтобы не сбрасывать постоянно вызовы. Теперь и его больше не увидит. Не дозвонится генерал, когда вернется с учений, нет больше Куны. Смешно, что вообще подумала об этом, будто не попрощалась утром. Видимо, Вселенная решила подстраховаться, чтобы наверняка не встретились. Получилось. Наверное, только у Вселенной и получается, остальные терпят провал за провалом.

До Регины дошла пешком, волоча за собой тяжелый чемодан. Дверь в таком же, как у семьи Куны бараке старшая смены открыла не сразу и широко зевнула, кутаясь в теплую кофту.

– Чего притащилась, планшета снова нет?

– И дома тоже, - мрачно ответила Куна.

Регина хмыкнула, оглядывая её с ног до головы и не сразу, но заметила чемодан.

– Так, ладно, заходи, вечером поговорим, я все равно ничего не соображаю, спать хочу. Бросай свой баул в коридоре и делай что хочешь.

Старшая развернулась и, толкнув дверь, чтобы не закрывалась, ушла, а Куна тихо сказала ей в спину: «Спасибо».

Глава 16 - Начать все сначала

Регина вышла из комнаты только к вечеру, и устало плюхнулась на круглый табурет у стола.

– Чтоб я хоть когда-нибудь выспалась. Такое чувство, что даже глаз не закрывала.

Высокая и тонкая как жердь старшая смены напоминала манекена из магазина для художников. Хрупкие ноги и руки на шарнирах суставов, гладко зачесанные назад волосы и желтоватый оттенок кожи. Куна, едва успевшая вздремнуть, сидя за столом так и не осмелилась хозяйничать в чужом доме, а чемодан стыдливо пристроила в углу. Зато Регина, нисколько не стесняясь непрошеной гостьи, вынула из холодильника нарезанный

батон в упаковке и мясной паштет в банке. Вместо травяного отвара растворила в холодной воде порошок энергетика и, сделав два глотка, хмуро уставилась на Куну.

– Ешь, чего сидишь? Кажется, у меня где-то сок оставался, поройся в шкафу на нижней полке, энергетик тебе нельзя, вредно для ребенка. Завтра утром пойдем в магазин за сухофруктами, сварим компот.

Оттараторила так быстро, что Куна в ответ только глазами хлопнула, переваривая услышанное.

– Я...я не беременна.

Да что ж они как аппарат УЗИ видят насквозь то, чего нет? На лбу у неё написано или в глазах как-то отражается, что невинности больше нет?

– Почему сразу беременна?
– вяло возмутилась Куна и отвернулась к шкафу искать сок.

– Разве не поэтому тебя из дома с чемоданом выставили?
– хмыкнула старшая смены.
– Ты уж извини, я сплетни никогда не собирала, но Грация чуть ли не в двери ко всем стучалась с подробностями. Все спрашивала, не знает ли кто-нибудь этого Нурия, а его правда никто не знает. Вот я и решила, что в положении ты.

– Куда там, - выдохнула Куна. Обижаться на Грацию сил не осталось и на мать тоже. Она на удивление вообще ничего к ней не чувствовала. Нет у неё больше дочери, сама так захотела. Обидно и больно, но когда перед носом захлопывают дверь, стоит ли в неё стучаться?

– Ну, хоть было что-нибудь или за просто так страдаешь?
– продолжала расспрашивать Регина и Куна чуть банку с соком не выронила. Щеки вспыхнули и взгляд заметался. Выдала себя, чего уж теперь отнекиваться.

– Было. Вчера.

– Вон оно что, - улыбнулась старшая смены и принялась медленно намазывать паштет на ломтик батона, - понравилось? Да не красней так, сейчас сгоришь. Кивни хоть, раз язык отнялся. Понравилось, значит, а то оно, знаешь, по-всякому бывает, особенно когда у мужчины тоже в первый раз.

Регина замолчала, торопливо заталкивая в рот бутерброд и запивая энергетиком. Взгляд потерялся где-то на столе и стал пустым. Вспоминала, наверное, отца мальчика, чьи фотографии висят по всему бараку. Ребенок там совсем маленький в пеленках, чуть постарше с погремушкой и самый взрослый в военной форме кадета училища. Регина на работе никогда о нем не рассказывала, только выскакивала иногда в коридор ответить на телефонный звонок и возвращалась, вытирая глаза.

– Да уж, к рядовому в казарму не уйдешь, - вздохнула хозяйка, - вот и мыкаемся поодиночке. Так, хватит об этом, почему чемодан не разобрала? Форму погладила? На смену скоро, давай, собирайся.

Добавила начальница в голос строгости и подействовало. Куна вскочила и бросилась к чемодану, уже с формой в руках сообразив, что не знает где утюг, гладильная доска и сама она висит камнем на чужой шее.

– Извини, Регина, столько неудобств тебе доставляю.

– Тю, нашла нахлебницу. Жалованье никто не отменял, есть и одеваться будешь на свои деньги, а за постой я платы не беру. Ну, вот, опять покраснела, ты не заболела случайно? Что ж тебя в жар бросает?

– Нет у меня сейчас денег. Все, что было на карте сняла и матери отдала, а в кошельке наличкой одна мелочь.