Первое открытие [К океану] (др. изд.)
Шрифт:
Сердце у Алешки обмерло. Начальство, как охотники к берлоге, подступило со всех сторон. Лакей открыл двери с позолоченными кольцами в пастях у резных львов.
Оба забайкальца, седой и плотный великан Карп и русый казак Алексей, косая сажень в плечах, с высокой грудью и рыжеволосыми руками, оба в ичигах [95] и кожаных рубахах, вошли за офицером в огромную комнату с высокими окнами в сад. За столом, в беспорядке заваленном бумагами и книгами, сидел губернатор. Рыжеватые волосы его были зачесаны
95
Ичиги — род легкой обуви на мягкой подошве.
«Кому-то попадался», — заметив его руку на перевязи, подумал Алешка со страхом и неприязнью.
Корсаков представил забайкальцев.
— Чем ты занимаешься на заводе? — строго спросил Муравьев у старика Карпа.
— Да какие у нас работы, ваше превосходительство! Мы ведь и живем далеко от завода. Только что прозываемся заводскими, а на заводе, почитай, и не бываем. Заводских работ не много. Когда велят, урок отбудешь, дров нарубишь. А то рыбу ловим. Начальству же идет.
Муравьев уже знал: крестьяне, приписанные к заводам, годами сидят без казенного дела, их жестоко притесняют горные чиновники.
— Бывает, и соболя принесем, — продолжал Карп, — тогда уже не неволят. Живи как знаешь. Из-за них и стараемся.
— А пашня у тебя есть?
— А как же!
— Бердышов? — неожиданно спросил губернатор у Алексея.
— Однако, Бердышов, ваше превосходительство! — бойко ответил Алешка, стараясь не растеряться.
— «Однако»! — насмешливо повторил Муравьев и, прищурившись, оглядел казака с головы до ног. Как показалось Алексею, он остался недоволен осмотром.
Губернатор встал, и оказалось, что он невысок ростом.
— Ты бывал на Амуре? — спросил генерал.
— Однако, бывал, ваше высокопревосходительство! — Без «однако» Алексей от волнения ничего не мог сказать и чувствовал, что получается нехорошо.
Генерал опять сощурился. Карпу подумалось, что он сейчас подступит к Алешке и за такие разговоры даст ему здоровой рукой.
— Ты только на Амуре бывал? Или и в тайгу ходил и видел, какие там земли?
— Везде бывал, — ответил Бердышов.
— Живут ли китайцы на тех землях?
— Нигде не живут, — сказал Алексей. — Есть у маньчжур жилые места по правому берегу, а по левому — почти что пусто.
— Только торговцы туда и приходят, — молвил седой старик Карп, — зайдут, поторгуют с народами и уберутся.
— А чиновники бывают?
— Нет, чиновников не бывает.
— Почему не бывает! — возразил Алешка. — Заходят и чиновники.
— И наши чиновники туда тоже ходят! — сказал в запальчивости Карп.
— Верно, наше начальство тоже там часто бывает, — добавил Алешка. — Вот был у нас атаман, до Скобельцына. Я не знаю, Скобельцын-то ездит туда или нет, — сказал казак, хитро поглядывая на Карпа, — а тот, бывало, каждую
96
Ясак — налог.
— Для кого же? — спросил губернатор.
— Как для кого? — ответил Алексей. — На казну орочены из той земли сами привозят ясак и отдают на границе на постах. У меня друзья есть орочены, они ко мне приезжают и жалуются, что за ними наши урядники и атаманы до самого Шунгала достигали.
Слушая ответы казаков, губернатор вдруг высвободил из перевязи больную руку, присел за стол и, свободно ухватив ею перо, что-то быстро написал на бумаге.
— Далеко ли заходят? — спросил он.
— Далеко! — ответил Алексей, поглядывая мельком на губернаторскую руку и удивляясь, как быстро она оздоровела. — Пока всех там не оберут, не выйдут, — продолжал он. — Я на Амгуни бывал, так туда из Уддского края даже сам исправник ездит. А другим говорит, что земля ничья, по договору не разграничена, и другим ездить не позволяет.
— Как же! Ему выгодно! — подтвердил Карп.
— Туда явилась экспедиция какая-то. Так он страстей насказал: что дороги нет, что и маньчжуры схватят. Немец был над экспедицией начальник. Он все записал и подался в обратную сторону. А исправник тулуп надел, залез на оленя, колокол на шею — и поехал через эти горы за ясаком. А на Бурею опять попы ходят. Тоже ясак берут за церковь. Вот те далеко заходят. Я встретил их в низовье Буреи. Там и место хорошее! Лесам нет конца! И луга есть, и степи такие, что глазом не окинешь. Вольно! Начальства никакого нету. Тайга густая, как стена. Зверя только ловить успевай.
— А разве лучше там, где нет начальства? — строго спросил Муравьев. — Разве вас в Забайкалье теснит начальство? Ведь на Усть-Стрелке, пожалуй, никакого начальства нет.
— Как нет? Всему Забайкалью Кандинские вздохнуть не дают. Орочена если спугнешь, он уйдет на новые места, его не сыщешь. А мы на одном месте живем, у нас хозяйство, служба. Куда денешься?
— Кандинские?! — вскричал Муравьев. — Да какие они начальники? Они торгаши!
Муравьев еще в Петербурге слышал о забайкальских богачах Кандинских.
— Мы у них товар берем — им подчиняемся, — сказал Алешка.
Муравьев опять сел за стол и стал писать.
— Ну, а столкновений у вас не бывало с маньчжурцами?
— Был случай, — сказал Карп. — Моего товарища Маркешку, схватили. Он в Китай уехал верхом на полковнике маньчжурском. Тот толстый был, сидел в нарте, а Маркешка маленький. Стали барахтаться, царапаться, кусаться, а собаки испугались и утащили их. Потом, однако, через полгода Маркешка в Кяхте объявился. Его чуть не через весь Китай в клетке везли.