Первое правило волшебника
Шрифт:
Два десятка солдат у городских ворот наверняка имели приказ никого не пропускать. Теперь они беспокойно поглядывали друг на друга, явно не готовые к визиту Матери-Исповедницы. Некоторые попятились, натыкаясь друг на друга, другие замерли, не зная, что делать дальше. Кэлен остановилась, глядя на ворота, как на препятствие, которое надо удалить. Несколько солдат прижались спиной к воротам, искоса поглядывая на командира.
Зедд обошел Кэлен и выступил вперед, низко поклонившись ей, словно прося прощение за то, что вылез вперед. Затем он повернулся к командиру.
— Что
Капитан растерянно смотрел то на Кэлен, то на Зедда.
— Я сожалею, но приказано никого не впускать... А ваше имя...
Зедд побагровел, и Ричарду с трудом удалось сохранить спокойное выражение лица. Голос Волшебника больше походил на шипение:
— Вы хотите сказать, командир, что вам не велено впускать Мать-Исповедницу?
Взгляд офицера сделался неуверенным.
— Знаете... у меня приказ... я не то что...
— Отоприте ворота сейчас же! — рявкнул Зедд. — И немедленно обеспечьте подобающий эскорт!
Командир подскочил, как ужаленный. Он начал выкрикивать приказы, и солдаты бросились выполнять их. Ворота отворились, несколько конных поспешно выехали вперед, выстроившись в ряд впереди Кэлен и развернув знамена. Другие образовали такой же ряд позади нее. Пехотинцы поспешно построились по обе стороны, стараясь держаться подальше от Исповедницы.
Ричард впервые понял, как она живет. Куда только увлекло его сердце?
С грустью и болью понял он, насколько она нуждалась в друге.
— Это что, по-вашему, подобающий эскорт? — вскричал Зедд. — Ну ладно, сойдет. — Он снова поклонился Кэлен. — Мать-Исповедница, прими мои извинения за наглость этого человека, как и за ту нерадивость, которую он проявил с почетным караулом.
Кэлен поглядела на него и слегка кивнула.
Ричард, хотя и знал, что не имеет на это права, чувствовал, как волнуется его кровь при взгляде на Кэлен в белом одеянии.
Стражники, образовавшие эскорт, выжидательно смотрели на Кэлен и двинулись с места лишь тогда, когда она сделала первый шаг. Поднимая пыль, конный эскорт въехал в ворота.
Зедд шел рядом с Ричардом. Наклонившись к командиру, он сказал:
— Ваше счастье, что Мать-Исповедница не знает вашего имени!
Ричард увидел, что командир обмяк от облегчения, когда они прошли.
Ричард незаметно улыбнулся. Он сам хотел устроить в Тамаранге небольшой переполох, но ему и в голову не приходило, что это получится так здорово.
За городскими воротами все было столь же упорядоченно, сколь беспорядочно перед ними. На мощеных улицах, расходившихся от замка, располагались магазины с выставленными в витринах товарами. На улицах не было ни пыли, ни дурных запахов. Здесь были гостиницы, более приятные, чем те, что Ричард видел раньше, и не было такой тесноты. Кое-где у дверей стояли привратники в красных ливреях и белых перчатках. Над дверями красовались резные вывески: «Серебряный сад», «Коллинз», «Белый конь», «Постоялый двор».
Мужчины в красиво расшитых плащах и женщины в нарядных платьях со спокойной грацией прохаживались по улицам. Общего с людьми снаружи было лишь то, что
Горожане расступались перед Кэлен и ее свитой, услышав стук копыт и лязг брони, хотя делали это не так быстро, как простолюдины по ту сторону городских стен. В их почтении не было суетливости, но не было в нем и искренности. Во взглядах таился легкий оттенок пренебрежения. Кэлен не смотрела на них. Зато они обращали больше внимания на меч Ричарда, чем люди снаружи. Ричард видел, как смотрят на его меч мужчины, замечал надменные взгляды женщин.
Волосы у женщин были еще короткие, правда, у некоторых они достигали плеч. И это тоже выделяло Кэлен, у которой волосы ниспадали на плечи и спину. Никто не мог соперничать с ней. И снова Ричард порадовался, что не постриг ее, когда она просила об этом.
Один из всадников, получив соответствующий приказ, устремился к замку, чтобы доложить о Матери-Исповеднице. Кэлен сохраняла на лице непроницаемое выражение, хорошо знакомое Ричарду. Теперь он понял, что это связано с положением Исповедницы.
Они еще не достигли ворот, как трубы возвестили о прибытии Матери-Исповедницы. На стенах замка стояло множество воинов — копейщиков, лучников, меченосцев, — построенных в ряды. Все как один поклонились при приближении Кэлен и стояли, склонив головы, пока она не прошла через распахнувшиеся перед ней железные ворота. Внутри по обе стороны дороги также стояли ряды солдат, которые одновременно склонили перед ней головы.
На некоторых террасах красовались вазоны с цветами, на других еще зеленела трава и благоухали цветы, очевидно, выращиваемые в теплицах. Были там и живые изгороди, посаженные в строгом геометрическом порядке, были даже живые лабиринты из кустов. Ближе к замку росли кусты, обстриженные в виде различных животных. Парк казался огромным.
Перед ними возвышались величественные стены замка. Ричард никогда еще не видел вблизи таких громадных сооружений. Дворец Шоты был все же поменьше, да Ричард и не подходил к нему. Башни, башенки, балконы словно парили в вышине. Он удивлялся словам Кэлен, что это совсем незначительное королевство, и гадал, какими же должны быть замки в королевствах позначительнее.
Всадники остановились у крепостного вала, и в замок их препроводили пехотинцы, по шесть человек в ряд с каждой стороны. Они прошли через огромные двери с бронзовыми украшениями, после чего развернулись, пропуская вперед Мать-Исповедницу со свитой.
Они вошли в огромную залу, отделанную черным и белым мрамором, с гладкими каменными колоннами, такими мощными, что, казалось, каждую из них надо было обнимать вдесятером. Колонны, украшенные витыми каменными гирляндами, поддерживали длинный ряд арок.
Ричард почувствовал себя чуть ли не карликом. На стенах висели огромные гобелены, изображавшие сцены больших сражений. Ричарду уже случалось видеть гобелены: два было у его брата. Гобелены очень нравились Ричарду, и он считал их большой роскошью. Но гобелены Майкла выглядели рядом с этими, как рисунок палкой на песке рядом с картиной художника.