Первое правило волшебника
Шрифт:
Вставая, она все еще смотрела на Ричарда, словно спрашивая, все ли она сделала правильно.
Ричард зло усмехнулся.
— И попридержи язык, не то в следующий раз я его отрежу.
Принцесса молча кивнула и вернулась к матери, став как можно дальше от них.
Ричард вложил меч в ножны, низко поклонился Кэлен, которая даже не взглянула на него, и вернулся на место.
Демонстрация эта произвела на королеву должное впечатление, голос ее сразу стал ласковым и приятным.
— Как я уже говорила, я чрезвычайно рада вас видеть. Сейчас мы проводим
Кэлен перебила королеву:
— Я здесь не для того, чтобы есть. Я желаю осмотреть темницу.
— Темницу? — Королева поморщилась. — Там очень грязно. Вы уверены, что не предпочли бы...
Но Кэлен уже собралась идти.
— Я знаю дорогу.
Ричард с Зеддом последовали за Кэлен. Она остановилась и обратилась к королеве.
— Подождите здесь, пока я не закончу осмотр. — Королева поклонилась в знак согласия. Кэлен повернулась и, шурша платьем, удалилась.
Если бы Ричард не знал ее слишком хорошо, он бы до смерти перепугался. Впрочем, он и так, кажется, был близок к этому.
Кэлен повела их вниз, через залы, которые становились все меньше и все проще. Ричарда поражали размеры замка.
— Я надеялась, что Джиллер окажется там, — сказала Кэлен. — Это избавило бы нас от необходимости заниматься темницей.
— Я тоже надеялся, — проворчал Зедд. — Ты сейчас быстренько осмотри все, спроси, не хочет ли кто исповедаться, а когда они скажут, что нет, возвращайся и требуй встречи с Джиллером. — Он улыбнулся. — Ты великолепна, дорогая. А ты, Ричард, не связывайся с этим художником Джеймсом.
— Почему это? Он может меня плохо нарисовать?
— Прекрати ухмыляться. С ним не следует связываться, потому что он может нарисовать против тебя заклинание.
— Заклинание? Да зачем же его рисовать?
— Потому, что в Срединных Землях много разных языков, хотя главный тот же, что и в Вестландии. Чтобы заклинание подействовало на человека, надо, чтобы он понял его. Не зная языка, нельзя и наложить заклятие. Но рисунки понятны всем. А Джеймс может начертить заклинания почти против всех, не считая нас с Кэлен. Может и против тебя. Так что лучше оставь его в покое.
Они спускались по каменной лестнице, и эхо усиливало звук шагов.
Здесь, под землей, стены были мокрыми, а в некоторых местах — скользкими.
Кэлен указала на массивную дверь.
— Сюда.
Ричард дернул за железное кольцо, и дверь со скрипом отворилась. Они пошли по узкому коридору, освещенному факелами. Потолок здесь был таким низким, что им приходилось нагибаться. Пол устилала солома. Пахло гнилью.
Они остановились в конце коридора перед железной дверью с решеткой. Сквозь решетку глядели чьи-то глаза.
Зедд наклонился вперед.
— Мать-Исповедница явилась к вам для встречи с узниками. Открой двери.
Ричард услышал, как ключ повернулся в замке. Приземистый тюремщик в грязном мундире открыл перед ними дверь. У него на поясе висели топор
В мерцающем свете факелов они увидели, что находятся в коридоре, по обе стороны которого за железными решетками сидят люди. Когда они вошли, заключенные стали жаться по углам, заслоняя руками глаза от внезапного света. Кэлен тихо окликнула Зедда, показывая, что ей что-то нужно от него.
Тот, кажется, понял ее и, взяв факел у одного из стражников, понес его перед Кэлен так, чтобы видели все, сидящие в железных клетках.
Судя по удивленным возгласам, ее узнали.
Кэлен обратилась к одному из стражников:
— Сколько здесь приговоренных к смерти?
Тот потер небритую щеку.
— Да все.
— Все?.. — переспросила Кэлен.
Он кивнул.
— За преступления против короны.
Она отвернулась от стражника, оглядывая узников.
— Все ли вы совершили серьезные преступления?
После минутного молчания вперед пробился человек с ввалившимися щеками. Схватившись за решетку, он плюнул в сторону Кэлен. Она перехватила руку Ричарда, прежде чем тот успел что-то предпринять.
— Пришла делать грязную работу для королевы, Исповедница? Я плюю на тебя и твою грязную королеву!
— Я пришла сюда не ради королевы, а ради Истины.
— Истина, говоришь? Вот тебе Истина: никто из нас ничего такого не сделал, разве только выступал против этих новых законов. А разве большое преступление, что люди не хотят, чтобы их семьи голодали и мерзли? Королевские сборщики налогов отобрали у меня большую часть урожая, оставили только, чтобы не подохнуть. А когда я продал те немногие ценности, что сберег, они сказали, что я занимаюсь лихоимством. Цены на все сейчас сумасшедшие, я только хочу выжить, а они говорят, что я взвинчиваю цены и обманываю людей. Да все, кто тут сидит — фермеры, торговцы, купцы, — ни в чем не виноваты. Мы все должны умереть за то, что пытались заработать себе на хлеб.
Кэлен посмотрела на узников в углу.
— Кто-нибудь желает исповедаться, чтобы доказать свою невиновность?
Они начали шептаться. Потом вперед вышел изможденный человек. Он поглядел на Кэлен, и в глазах его застыл ужас.
— Я хочу. Я ничего плохого не сделал, но мне должны отрубить голову, а моя семья будет брошена на произвол судьбы. Я готов исповедаться. — Он протянул через решетку руку. — Выслушай меня, Мать-Исповедница.
За ним стали выходить вперед и другие узники, прося о том же. Вскоре уже все теснились у дверей, упрашивая Кэлен исповедать их. Кэлен и Зедд обменялись мрачными взглядами.