Первомай
Шрифт:
— Ну, ладно, давай подождём, — кивнул я. — Но если через десять минут ничего не сдвинется, пойдём своим ходом. За это время отдохнём, как раз.
Так и договорились. Но пока шли эти десять минут, на пороге появилась Ирина Артуровна. Она окинула внимательным взглядом Настю, и кивнула мне:
— Жаров, ты чего это здесь ночью делаешь?
Я объяснил.
— Ты прям настоящий ЮДМ. Пока вы тут ждёте, пойдём-ка ко мне на минуточку. Я у тебя спрошу кое-что по нашему делу.
Мы поднялись к ней в кабинет.
— Присядь-ка. По Зубатому у
— Ирина Артуровна, может завтра? Мне ехать надо.
— Да поедешь-поедешь сейчас, не переживай. Вечно переживаешь из-за мелочей. Сейчас.
Её звонкие каблучки застучали, удаляясь, а я остался в кабинете. Через минуту она не пришла, и через две тоже. Ну, собственно, и хрен с ней. Ждать её тут всю ночь я не собирался. Меня самого ждала Настя, и у меня были планы. Рестораны уже были не актуальны, поскольку было поздно, а вот моя квартира оставалась вполне себе привлекательной и доступной.
Я поднялся со стула, но не вышел из кабинета, а задержался. Мой взгляд упал на бумаги, лежащие на столе у Ирины. Сверху находилась сводка преступлений по РСФСР за последний месяц.
Я взял в руку несколько листов, схваченных канцелярской скрепкой, и начал искать нужную дату. Меня интересовало ограбление инкассаторов, о котором я предупреждал органы. Ещё в том первом письме.
— Так, ты здесь ещё? — бросила Ирина, вернувшись в кабинет. — Эй, ты чего это там взял? Ну-ка положи на место!
Но я не обращал внимания. Палец скользил по списку. Восьмое марта, девятое, десятое, одиннадцатое… А вот и двенадцатое… Двенадцатого марта было совершено несколько тяжких преступлений…
Я перевернул страницу.
— Ты меня слышишь, Жаров? Верни документ на стол!
20. Человек, которого нет
На следующей странице тоже не было двенадцатого числа, но это из-за того, что там вообще был февраль ещё. Странная разбивка по месяцам, если честно. Что за… Я перевернул целую подшивку и… двенадцатое марта нашлось с обратной стороны.
— Разбойное нападение на машину инкассаторов, г. Москва, — прочитал я вслух. — Похищено три миллиона рублей, убито три человека.
Твою мать! Эпическая сила! Какого хрена! Даже ради минимального шанса спасти троих безвинно убитых людей не стоило отмахиваться от моей информации! Ну, как же так, друзья-товарищи? Как же так?!
— Ты чего творишь? — прищурилась Ирина Артуровна и потянула бумаги у меня из рук. — Наглый ты, Жаров. Не по годам.
На каблуках она была высокой, но, всё равно, смотрела на меня снизу. Тонкая, изящная, дерзкая, опасная, как бритва. Глаза она прищурила, словно всматривалась в глубину моих мыслей. Голос её звучал хрипло и низко. Думаю, в сексе она любила быть главной…
— Не о том ты сейчас подумал, — криво и самодовольно улыбнулась она.
— Посмотрел вот, какие преступления сейчас в моде, — кивнул я.
— Да? — подмигнула она. — А чего тогда с лица спал, будто диагноз прочитал?
—
— Запрягся в ярмо, тяни лямку, — кивнула Ирина. — Жизнь несправедлива. Ты должен был знать в свои-то шестнадцать.
Уж что-что, а это я знал очень даже неплохо, собрал богатую коллекцию фактов, проверенных личным опытом. Вот я, например, пахал, ночь не спал, описывал различные преступления и полагал, что это поможет их предотвратить. А тут раз — и ничего. Никого мои данные не спасли и ничего не остановили. Бляха-муха… Хреново, товарищ майор, очень хреново.
— Чего? Загрустил?
— Загрустил, Ириш, загрустил…
Она присвистнула. Подняла удивлённо брови, сложила трубочкой губы и засвистела, да громко так, как Соловей-разбойник.
— Э-э-э…
— Артуровна, — подсказала она.
— Точно, подтвердил я. А то Робертовна крутится в голове, хоть ты тресни.
— Да, молодой наглец, — покивала Ирина.
А я за собой действительно заметил некоторую странность. Когда вспоминал криминальные хроники, по которым писал сценарии, всё было чётко — помнил каждую мелочь, всю последовательность с точностью до секунды. А вот элементарные простые вещи, повторяемые на дню по нескольку раз, вылетали из головы и никак не желали в неё возвращаться.
— Вот что, Жаров Александр. Интересная тут информация пришла на старшего лейтенанта милиции Зубатого Бориса Борисовича. Из самой Москвы пришла, между прочим.
Она насмешливо хмыкнула и подняла палец вверх, подтверждая вышепоставленное положение столицы над всеми нами.
— И что там пришло из Москвы?
— А то, говорят нам наши уважаемые коллеги и товарищи по щиту и мечу, что Зубатый этот не мог тебе ножичком угрожать, одежду твою кромсать и всё прочее тоже.
— И почему же не мог?
— А потому, что находился весь последний месяц на службе. Не-о-трыв-но. Добросовестно выполнял свои должностные инструкции и ни по каким Верхотомскам не ездил.
— И что же это может означать? — нахмурился я.
— Мне вот тоже интересно, — покивала головой Ирина и опершись руками о крышку стола, чуть подтянулась и уместила туда свой упругий зад.
Уселась на стол и ногами поболтала.
— Что смотришь, нравятся?
— Неплохие, — усмехнулся я, имея в виду её ноги.
— Красивые, да.
— Соглашусь.
— Французские, между прочим.
— Серьёзно?
— Привезены из сасмого Парижа.
— Не может быть! — засмеялся я. — Ножки?
— Туфельки, балбес, — хохотнула и она. — Видишь, какая работа тонкая? Ладно, вот тебе мои версии. Первая. У Зубатого есть альтер эго, злой и свирепый брат-близнец, действующий по своему собственному плану. Вторая. Кто-то его очень хорошо прикрывает в Москве. Настолько хорошо, что на официальный запрос присылает информацию, не соответствующую реальному положению вещей. Третья. Не было здесь никакого Зубатого, потому что ты его оговорил и всё выдумал.