Первомай
Шрифт:
— Пригляди, — кивнул Зубатый тому, кого я сам приглядел в качестве жертвы первого удара, и подошёл поближе к богатырю.
Он подался вперёд и торопливо стал что-то нашёптывать, время от времени кивая в мою сторону и указывая на меня через плечо.
— Ты не е**нулся? — громко, грубо и неприязненно спросил богатырь у Зубатого, выслушав его речь.
Тот дёрнулся, как от пощёчины и набрав воздух, что-то затараторил, очень тихо, но зло.
— Ага, — кивнул здоровяк. — Ты ещё Юнусову скажи про свои
Зубатый попытался предъявить ещё какие-то аргументы, но богатырь только рукой махнул.
— Поехали, я сказал. Шаройко, щенка нахер, сам — в транспортное средство. Если опоздаем, Юнусов всех перетопчет, мля. А ты, Зубатый, скажи спасибо, что за тобой заехали вообще. По местам, я сказал!
Прежде, чем забраться в тачку, Зуб успел бросить на меня взгляд. Волчий, надо сказать, взгляд, злобный. Думаю, это унижение, которое он только что перенёс у меня на глазах, сделало нашу «дружбу» ещё крепче.
Буханка рванула с места, а я некотором недоумении остался стоять и смотреть ей вслед. Мне, конечно, было приятно видеть, как Зубатому по рогам прилетело, но в целом, ничего особо хорошего во всей этой катавасии я не усматривал.
Приехав домой, я сразу пошёл на кухню, достал из холодильника три яйца, зажёг газ, поставил на конфорку тяжёлую чугунную сковородку. Плеснул подсолнечного масла. Оно тут же нагрелось и по кухне распространился густой аромат. Я разбил яйца и вылил на горячий металл. Они зашкворчали, белок запузырился и тут же начал лопаться. Перегрел, блин.
«Московский» хлеб подсох за время моей командировки, но разжевать было можно. Я налил в джезву воды, сыпанул кофе и поставил её на газ. А потом сидел за столом, макал чёрствый чёрный хлеб в жидкий густой желток и ел, запивая густым кофе без сахара и сливок.
Замотал руку полиэтиленом и пошёл в душ. Жаль, тонкой пищевой плёнки ещё не было в помине. Но я исхитрился не замочить повязку. Умылся, переоделся и собрался в поликлинику. Но перед этим решил сделать звонок.
— Закирова, — раздалось в трубке.
— Доброе утро, Ирина Артуровна, это Жаров.
— Слышу, что Жаров.
— Надо мне поговорить с вами.
— Говори.
— Я бы лучше подъехал, чтобы лично пообщаться.
— Пообщаться, — неодобрительно повторила она. — Ну, общайся. Давай.
— Блин, Ирина Артуровна. Я же говорю, лично хочу переговорить. Когда можно подъехать?
— Подъехать, — хмыкнула она.
— Я прошу прощения, вы точно Ирина Артуровна?
— Жаров, чё тебе надо, говори.
— Я хочу подъехать и переговорить лично.
— Некогда мне с тобой болтать. На работе я работаю, понимаешь? На разговоры времени нет. Хочешь поговорить, назначай
— Ну, пойдёмте в кафе-мороженое после работы.
— Так, Жаров, я кладу трубку, — сердито заявила она.
— Куда вы хотите?
— Прояви фантазию, ты же мужчина.
— В магазин шуб?
— Уже теплее, — усмехнулась Ирина. — Но можно и не так глобально.
— Ну, пойдёмте ужинать…
— Ну, пойдёмте, — передразнила она. — Если тебе самому это не слишком интересно, то насильно, как говорится…
— Ну, давайте сегодня встретимся после работы в ресторане «Волна».
— Ну, вот, уже ближе к делу. Но сегодня я не смогу.
— Блин!
Она засмеялась своим низким грудным голосом.
— Ладно, Жаров, давай сегодня. В девятнадцать часов ровно, понял? Но учти, я ждать тебя точно не буду. Не вздумай опаздывать. И не в «Волне», а в «Солнечном». Не стоит экономить на таких вещах, как ресторан.
Отлично.
На козырьке над входом в поликлинику повесили новый транспарант с большой надписью на красном фоне. «Здоровье каждого — богатство всех!» Лучше и не скажешь. Интересно, эти лозунги лично Суслов сочиняет или кто-то другой?
У процедурного скопилась очередь. Я вооружился коробкой конфет «Ассорти» чтобы убедить сестричку сделать мне перевязку безо всякого направления врача. Конфеты и были моим направлением. Когда сидел у кабинета, мимо прошагала нервный патолог Варвара.
Уверенно, гордо подняв голову и шагая от бедра, она прошествовала мимо. Осиная талия и каблучки — стук, стук, стук. Загляденье. Блин, откуда у нас столько красоток, честное слово! Жизни ведь на всех не хватит! Ни одной, ни двух и ни трёх!
Пройдя мимо, она резко остановилась и развернулась.
— Жаров! — с удивлением воскликнула Варя, чуть тряхнув головой, отчего её каштановые кудри запрыгали и заволновались. — А почему это вы ко мне на приём не пришли? И не один раз, а дважды, насколько я помню.
— Я в командировке был, Варвара Игоревна.
Она подошла ближе и пристально вгляделась мне в лицо.
— Вы что, снова травму головы получили?
— Нет, плеча на этот раз.
Она прищурилась, пытливо выискивая следы синяков.
— Этак мы с вами вообще никогда не закончим терапию. Идите за мной.
— Но мне на перевязку нужно.
— Никуда ваша перевязка не денется. Я должна вас осмотреть.
Я бы тебя тоже с интересом осмотрел и даже с удовольствием. А то завела моду, заставит раздеться и подаёт команды. То приседать, то ходить с закрытыми глазами, только гопака ещё отплясывать не заставляла.
— Как не денется, у меня серьёзные дела, мне огромный фурункул удалили в Москве, теперь вот перевязки делаю.