Первородство
Шрифт:
Когда учителя мои были готовы исчезнуть из вида.
Между домами старыми,
Между заборами бурыми.
Меж скрипучими тротуарами
Бронемашина движется.
Душки трепещут за шторами —
Пушки стоят на платформе.
Смотрит упорными взорами
Славный шофер — Революция.
Руки у ней в бензине.
Пальцы у ней в керосине,
А глаза у ней синие-синие.
Синие, как у России.
/922
Позднею ночью город пустынный
При
Нежная девушка пахнет овчиной,
И рукавички на ней и пимы.
Нежная девушка новой веры —
Грубый румянец на впадинах щек,
А по карманам у ней револьверы,
А на папахе алый значок.
Может быть, взять и гранату на случай?
Памятны будут на тысячи лет
Мех полушубка горячий, колючий
И циклопический девичий след.
1922
84
РЕВОЛЮЦИОННЫЕ НЕБЕСА
Перед
Революцией,
Овладевшей столицею,
Запирали дверь на засов;
Революцию хотели скинуть с весов:
На нее выпускали псов.
Революция гибнет! Злая зараза
Тонет в осенней грязи.
Революция гибнет — откликнулись сразу
Все, кто стоял вблизи.
Революция гибнет! Из объятий матроса
Она пошла по рукам!
Революция гибнет, попав под колеса
К собственным броневикам.
«Революция гибнет!» — крик пронесся
По морям и материкам.
Но Революция
Розоволицая.
Слушая их голоса,
Мчась через фронты-и через позиции.
Через моря и леса
85
И оказавшись уже за границею,
Все побеждала: войска, и полицию,
И полицейского пса.
Революция
Охватывала за нацией нацию.
Творя свои чудеса,
Хоть не походили на праздничную иллюминацию
Революционные небеса.
86
Наш путь в тайгу. И этот дальний путь
Не верстами — столетьями я мерю.
Вооруженный, чувствую я жуть
И чувствую огромную потерю.
Давно исчезли за горбом земли
Завоевания столетий многих.
Лишь крестики часовенок убогих
Торчат кой-где, чтоб мы их не нашли.
Селенье. Крик младенцев и овец,
От смрада в избах прокисает пища.
Будь проклят тот сентиментальный лжец.
Что воспевал крестьянское жилище.
Я думаю о нем как о враге,
Я в клочья разодрал бы эту книгу.
Я человек, и никакой тайге
Вовек не сделать из меня шишигу.
87
НЕЖНОСТЬ
Вы поблекли. Я странник, коричневый весь.
Нам и встретиться будет теперь неприятно.
Только нежность, когда-то забытая здесь,
Заставляет
Я войду не здороваясь, громко скажу:
— Сторож спит, дверь открыта, какая небрежность!
Не бледнейте, не бойтесь! Ничем не грожу,
Но прошу вас: отдайте мне прежнюю нежность!
Унесу на чердак и поставлю во мрак
Там, где мышь поселилась в дырявом штиблете.
Я старинную нежность снесу на чердак,
Чтоб ее не нашли безнадзорные дети.
88
ГРУСТЬ
Ночь. Чужой вокзал.
И настоящая грусть.
Только теперь я узнал,
Как за тебя боюсь.
Грусть — это когда
Пресной станет вода,
Яблоки горчат,
Табачный дым как чад
И, как к затылку нож.
Холод клинка стальной,
Мысль, что ты умрешь
Или будешь больной.
89
ВОЗДУШНЫЕ ФРЕГАТЫ
Померк багряный свет заката.
Громада туч росла вдали,
Когда воздушные фрегаты
Над самым городом прошли.
Сначала шли они как будто
Причудливые облака.
Но вот поворотили круто —
Вела их властная рука.
Их паруса поникли в штиле,
Не трепетали вымпела.
Друзья, откуда вы приплыли.
Какая буря принесла?
И через рупор отвечали
Мне капитаны с высоты:
— Большие волны их качали
Над этим миром. Веришь ты —
Внизу мы видим улиц сети
И мы беседуем с тобой.
Но в призрачном зеленом свете
Ваш город будто под водой.
90
Пусть наши речи долетают
В твое открытое окно,
Но карты! Карты утверждают,
Что здесь лежит морское дно.
Смотри: матрос, лотлинь распутав,
Бросает лот во мрак страны.
Ну да, под нами триста футов
Горько-соленой глубины.
91
ГОЛЫЙ СТРАННИК
О, знаю я, что постепенно
Твердь снова станет голубой.
Студеная осядет пена
И дым подымет хвост трубой.
...Все магистрали и поселки
Тонули в бездне снеговой,
Когда возникли эти толки
О голом призраке. Впервой
Он появился на руинах
Старинных зданий, а потом
Он для смятенья душ невинных
В пространстве будто бы пустом
Ускорил шаг среди метели,
И все, кому являлся он.
Божились, что бредет без цели.
Простоволос и обнажен.
Но ведь и мы его встречали,
И, согласись, что я и ты
Как будто и не замечали
Его ужасной наготы.
Кто он? Наследие ль военных
Жестоких лет, когда враги