Перворожденный

Солодкова Татьяна

— Нашел, — не стал отпираться.

— И убил.

— Я же обещал. Кроме того, когда я его нашел, он уже занимался организацией заговора против нового короля. Корвин был слишком опасен, чтобы оставлять его в живых.

— Но ты же сам только что сказал, что хотел справедливого суда… — начала было Катрина.

— Суда, — хмыкнул Нэйтан, не дав ей закончить. — Знаешь, тогда я на самом деле верил в суд, — признался неожиданно жарко, — правда верил, но к тому моменту, как мы обнаружили Корвина, я уже успел проникнуться

столичным духом и разобраться, что тут к чему.

— Корвина судила бы Инквизиция, — поняла Катрина.

— Вот именно. С которой он до этого тесно взаимодействовал.

— Они дали бы ему сбежать.

— Вот именно, — повторил Нэйт.

Поколебавшись, Катрина шагнула ближе к решетке, обхватила пальцами толстые прутья. Нэйтан внимательно следил за ее перемещениями.

— Тебе ведь не нужно мое одобрение, — сказала она. — Но ты будто оправдываешься.

Нэйтан криво улыбнулся, убрал руки в карманы плаща.

— Не то чтобы оправдываюсь. Это было в интересах короля, все было сделано правильно. Но ты права, — склонил голову набок, рассматривая ее, — тогда я слишком не любил убивать, тем более, когда силы не равны.

— А потом полюбил? — Нет, в это она не поверила бы.

— А потом привык, — отрезал Нэйтан.

Катрина опустила глаза.

Что с ней не так? Сначала она смотрела на узника как на исчадие ада, считала чуть ли не маньяком и готова была приписать ему любые грехи. А теперь вдруг наоборот — едва ли ни возвела его в ранг святых.

Конечно же, он привык убивать. Как же побоище в Элее? Как Катрина могла о нем забыть? Там погибли сотни людей, а ее почему-то задело, что Нэйтан безжалостно убил Корвина.

Нэйт приблизился, так, что между их лицами поместилась бы разве что ладонь, и то — ребром. Катрина судорожно сглотнула.

— Я показываю и рассказываю тебе не для того, чтобы запудрить тебе мозги, — произнес он медленно, — а чтобы ты поняла, как на самом деле все было и как на самом деле есть, когда мы доберемся до заговора против нынешнего короля.

— И кто на самом деле ты, — прошептала она в ответ.

Нэйтан невесело хмыкнул.

— Пока ты только поняла, кем я был десять лет назад.

Пальцы разжались, она отступила, тряхнула волосами, которые сегодня лишь закрепила зажимами у висков.

— Покажи, что было дальше, — попросила преувеличенно бодро.

Нэйт посмотрел на нее с издевкой.

— У меня, конечно, нет ни часов, ни окна, но подозреваю, что мы и так сегодня засиделись. Уже глубокая ночь.

— Ну и что? — Катрина упрямо мотнула головой и демонстративно уселась обратно на матрас, протянула руки ладонями вверх. — Я хочу узнать, как вышло так, что Эрик Финистер стал королем.

Нэйтан подумал, потом пожал плечами, давая понять, что не возражает, раз уже она не торопится отойти ко сну.

— Хорошо, — кивнул, — закончим

эту главу моей истории.

Их руки соприкоснулись.

Он открыл глаза от шума голосов и шагов в коридоре. Кто-то с кем-то вполголоса спорил, проснулся ли больной и можно ли его посетить.

В последние дни с ним носились как никогда в жизни, будто он был хрустальной вазой, которая может разбиться в любой момент.

Нэйт хотел хмыкнуть по поводу чрезмерной заботы о своей персоне, но вместо этого закашлялся.

Дверь тут же распахнулась, впуская его рыжеволосого друга.

— Воды? — спросил тот с готовностью, уже помогая приподняться и подставляя под спину подушку.

Нэйтан только махнул рукой, продолжая кашлять. Воды, еды, еще одеяло — уже три дня Эрик только и делал, что изображал его личную сиделку, хотя замок был полон слуг, готовых выполнить любую просьбу выздоравливающего.

— Прекращай, — попросил Нэйт, отставляя таки поданный стакан, — я не умираю, просто повреждений слишком много, организм не может залечить их слишком быстро.

Эрик побледнел, как и все последние сто раз, когда речь заходила о последствиях пыток в подземелье.

— Я сказал: я в порядке, — повторил Нэйт с нажимом.

Но друг будто не слышал.

— Как нога?

Проклятая правая нога, сломанная в двух местах. Она бы уже полностью восстановилась, если бы Эрик и Кнот в чистосердечном желании помочь не притащили бы лекаря, который срастил кость как попало. Теперь дару требовалось время на исправление «лечения».

— Я тебе еще вчера говорил, — повторно соврал Нэйтан, — с ней тоже все в порядке. И с руками. — Он поднял вверх руку и демонстративно пошевелил пальцами. — Видишь, все целые и гнутся.

Лучше бы он не напоминал о переломанных пальцах: Эрик стал мрачнее тучи.

Друг опустил глаза.

— Я в вечном долгу перед тобой. Мы ведь знали, что тебя взяли. Я искал способы, как тебя вытащить, но ничего не смог сделать.

Нэйт закатил глаза к пололку.

— И слава богу, а то присоединился бы ко мне…

Снова кашель. Знать бы еще, по какому принципу дар Перворожденного выбирает повреждения, которые следует залечивать в первую очередь. Кажется, подхваченное в холодном подземелье воспаление легких он решил оставить напоследок.

— Я очень виноват перед тобой, — продолжал Эрик. — А ты меня не предал.

На этот раз Нэйтан сам потянулся к стакану с водой и выразительно глянул на друга, пресекая попытку сорваться с места, чтобы ему помочь.

— Откуда знаешь? — поинтересовался, отпив. — Может, я тут разливался соловьем, выбалтывая все известные мне секреты, в том числе и твои.

— Мы допросили Рона, палача Корвина, — хмуро пояснил Финистер.

Нэйт приподнял бровь.

— Допросили?

— Его считали менталисты.