Первые
Шрифт:
— Володя, я вот слушаю лекции Ивана Михайловича. Они очень интересны и увлекательны. Но я хотела бы другое. Я хочу заниматься математикой. Говорят, это сухая наука. Неправда. Математика — как поэзия. В ней нужно уметь фантазировать… И еще говорят — математика не свойственна женщине. Я не знаю. Но я хочу попробовать. Может быть, я сумею что-то сделать…
— Раз любишь математику, должна идти этой дорогой. Хотя и будет трудно. Я верю, ты сумеешь.
Софа искоса посмотрела на Владимира — не смеется ли? Но он был очень серьезен.
— Возможно, и сумею, — сказала она задумчиво. — Сумела
Они опять пошли по набережной.
— Но где же, где можно заниматься математикой? Мне нужно слушать лекции, иметь книги… — с тоской сказала Софья.
— Поедем за границу, Софа. Может быть, там тебе удастся поступить в университет.
— И ты со мной поедешь?
— Конечно. Я помогу.
Она порывисто обернулась к нему, протянула руки.
— Как я благодарна тебе, Володя. За все, за все… Ты мой самый лучший друг и брат…
Он взял ее руки в свои, притянул к себе. Вот, вот… один миг… Он так хотел ее поцеловать. Но удержался. Сказал:
— Моя принцесса, я тоже тебе благодарен. Еще немного — и я стану математиком, а также магом и волшебником.
…Вечер. Владимир проверяет гранки, Софа пишет письмо. Потом почитали вслух книгу. И расходятся по разным комнатам.
Софья моментально засыпает — она так устала.
Владимир то засыпает, то вновь просыпается. Он ворочается в постели, ему душно. Он думает о Софье, он видит ее во сне. Вот она сидит сосредоточенная, нахмуренная за письменным столом. И ее сияющие глаза, когда она примеряет материю. Вот она протягивает к нему руки: «Ты мой самый лучший…»
Тогда был такой миг. Может быть, нужно было…
— О, я больше не могу, — шепчет Владимир. — Я скажу ей все, все…
Он встает и крадучись, на цыпочках идет в коридор и останавливается у ее двери. Он приникает к замочной скважине, и ему кажется, что он слышит ее ровное дыхание.
Рука его тянется к дверной ручке. Он сейчас откроет…
— Как тебе не стыдно, — говорит он, сжимая пылающее лицо. — Мы заключили союз ради науки, чтобы ей учиться…
Он возвращается к себе, рывком распахивает окно. Холодный ноябрьский ветер врывается в комнату. Он треплет занавески, сбрасывает со стола листки. Владимир долго стоит у окна, вглядываясь в темноту…
Весной Ковалевские уехали в Гейдельберг. После долгих уговоров родители отпустили вместе с ними и Анюту.
ГЛАВА XVI
— Лиза, Лизонька… Вставай!
Лиза открывает глаза, поднимает голову с подушки.
В комнате тихо, темно. На стене негромко тикают часы. Лунный свет робко пробрался с краю окна и нарисовал на полу квадрат.
Кто ее звал? Никого нет.
И вдруг она вспомнила. Это вчера сказали:
— Вставайте, поднимайтесь!
Это они, эти слова звучат в ее сердце, это они зовут!
Вчера брат в первый раз привел ее на собрание тайного революционного кружка.
Там было всего девять человек. И среди них — две девушки.
Говорили о целях и задачах молодежи, о книге Чернышевского «Что делать?», читали прокламацию, написанную Дмитрием Ивановичем Писаревым.
«На стороне правительства стоят только негодяи… На стороне народа стоит все, что молодо и свежо, все, что способно мыслить
Правительству стала известна эта прокламация, и Дмитрий Иванович был посажен в Петропавловскую крепость. А совсем недавно все передовые люди оплакивали раннюю смерть Писарева.
— Гибнут прекрасные люди, — говорил высокий бледный юноша с курчавой светлой бородкой. — Умер Добролюбов, навсегда ушел от нас Писарев. В рудниках замучили поэта Михайлова. А где Николай Гаврилович, где Шелгунов и Серно-Соловьевич? Они в ссылке, на каторге. Можем ли мы спокойно жить, спокойно учиться? Нет! Бороться! Идти в народ и вместе с народом низвергнуть царский трон! Вот наша первая и главная задача! А учиться мы успеем потом, при народной власти, вместе с народом. Вставайте же, поднимайтесь и поднимайте других!
— Это правильно! — сказала худенькая девушка. Лицо ее казалось совсем детским, если б не серьезный, строгий взгляд серых глаз. — Мы не будем больше жить так, как наши отцы и деды. Не будем и не должны. Чему нас учит Николай Гаврилович? Уважать труд и трудящегося человека. Вспомните слова из песенки, что напевает Вера Павловна: «Будем трудиться, — труд обогатит нас…»
В самом деле, все на свете создано трудом. И вот этот стол, за которым мы сидим, и это платье, которое я ношу. А мы считаем постыдным трудиться, мы привыкли бездельничать из поколения в поколение. На нас работает народ, и труд мы считаем уделом рабов.
Так давайте же хоть теперь исправлять ошибки истории. Труд — не позор, он приносит радость и счастье. Нам нужно всем трудиться, просвещать народ и поднимать его на борьбу! И в этом женщины будут рядом с мужчинами!
Лиза вскакивает с кровати. Она не может больше спать. Конечно, женщины должны быть во всем рядом с мужчинами. И в революционной борьбе!
Лиза зажигает свет и берет со стола томик стихов Плещеева, который вчера принес ей Саша.
Вперед без страха и сомненья На подвиг доблестный, друзья! Зарю святую искупленья Уж в небесах завидел я. Смелей! Дадим друг другу руки И вместе двинемся вперед, И пусть под знаменем науки Союз наш крепнет и растет. Жрецов греха и лжи мы будем Глаголом истины карать; И спящих мы от сна разбудим И поведем на битву рать.Лиза видит опять крестьян своей деревни. Топоры и вилы в руках. И здесь же эти голодные женщины с Никольского рынка. А во главе рати она, Лиза. И рядом Сергей, ее Сергей.
Лиза теперь всегда думала о нем. Что бы ни делала — она мысленно советовалась с ним, разговаривала. То она мечтала, как после свадьбы Сергей выйдет в отставку и они уедут в деревню и там откроют школу, больницу. И непременно создадут тайный революционный кружок среди крестьян. То она думала о том, что они уедут за границу, посмотреть, как там люди живут.