Первый элемент
Шрифт:
Но я всё равно киваю, давая знать, что в принципе извинения приняла. Если это были извинения, конечно.
И тут мои глаза закрывает какая-то чёрная ткань. Я резко поднимаю руки к глазам, но только соприкасаюсь с руками проректора, который уже завязывает на моих глазах кусочек ткани.
— Что это? — Спрашиваю я, щупая повязку и попеременно касаясь длинных, тёплых пальцев магистра.
— Это поможет тебе сосредоточиться. Тебе не обязательно видеть что-то, достаточно это чувствовать. Я, как и все остальные, не вижу Эфир, только чувствую. Этого вполне хватает, чтобы управлять им. Но у тебя есть одновременно и преимущество, и недостаток — ты можешь видеть, но не хочешь чувствовать…,
— А… — Начинаю, смутившись, но проректор перебивает меня мягким голосом:
— Да, это обязательно. Двигаться нужно от простого к сложному, иначе ничего не понять.
Вздыхаю, но мысленно с ним соглашаюсь, понимая важность этой темы. Даже если не в турнире, то в обычной жизни она мне очень поможет. Пальцами скольжу по гладкой ткани.
— Ткань очень приятная на ощупь, гладкая. Плотная — я ничего не вижу. Мягкая. Это хлопок?
— Да. Умница. — Отвечает с особенной теплотой в голосе. Я почему-то улыбаюсь в ответ на эти слова.
Пальцами скольжу к вискам, чувствуя его руки на них. Касаюсь мужских горячих пальцев подушечками своих.
— Можно же? — Спрашиваю неуверенно и тихо.
— Это твое задание. Воспринимай, как рабочий инструмент. — Отвечает абсолютно спокойно, даже как-то отстраненно.
Понятливо киваю. Ну, если так, то позволяю себе лапать руки проректора чуть смелее, мысленно посмеиваясь над собой.
— У вас очень тёплые руки. — Делаю первое замечание.
— Это твои просто холодные. Задерживаться не будем, иначе ты окончательно замерзнешь.
Улыбаюсь. Не знаю почему. Просто так.
— Пальцы длинные, покрыты венами…
Я провожу по выступающей вене указательного пальца своей подушечкой указательного, обхватываю, глажу его подушечку, скольжу к костяшке:
— А вот костяшки и подушечки немного шершавые. Что вы ими делаете? — Спрашиваю серъёзно. Даже немного нахмурившись.
— Много чего, это же мои руки. — Отвечает всё-таким же ровным тоном.
Понятливо киваю. Продолжаю исследовать. На сгибе пальцев тоже шершаво. Вспоминаю, как он тренировался с моими сокурсниками на мечах. Наверное, рукоятка меча так натирает. На указательном пальце, практически у ногтя, натыкаюсь на маленькую, еле ощутимую, царапинку.
— Это что такое?
— Бумагой порезался. Бывает.
— М, — отзываюсь, не размыкая губ.
Обхватываю всей ладонью палец проректора, сосредоточиваюсь на ранке, по магическим протокам пропускаю магию, прижимаю царапину.
— Что ты делаешь? — Спрашивает напряженно.
Отпускаю его руки, убираю руки в карманы юбки, закусываю нижнюю губу, перекатываюсь с пятки на носок:
— Ничего противозаконного.
Магистр Эшфорд руки с моих висков убирает, видимо, их рассматривает. Усмехается.
— Давно научилась?
— Нет, только вчера вычитала.
— То есть, это в первый раз?
— Да.
— Быстро учишься. Горжусь тобой.
И я почему-то улыбаюсь. Абсолютно счастливо, радостно перекатываясь с пятки на носок, на подсознательном уровне понимая, что он тоже улыбается и говорит искренне.
— Итак, ты попробовала потрогать что-то вокруг себя, почувствовала тактильно. Но природу ты также и слышишь. Например, ты услышишь, если я наклонюсь ближе, — Кристофер наклонился ко мне, касаясь подбородком левого плеча. Я непроизвольно вздрогнула, напряглась всем телом, чувствуя не холод ветра, а тепло его тела, — или, наоборот, отойду. — Он выпрямился и отошел на два шага назад. Я услышала, как шуршит листва под его ногами. — Попробуй прислушаться также и к лесу, представь его сама.
Я встряхнулась немного, повернулась лицом навстречу ветру, вздохнула
Я сначала испугалась того, насколько же всё это реалистично, и тут, находясь в теле, вздрогнула. Это не выбросила меня из волшебной сказки, я только «вылетела» из дупла белочки, вернулась на полянку.
Ветер тут был сильнее. Я четко увидела и себя со стороны (что было безумно странно), и проректора, стоящего рядом и всё также держащего руки в карманах брюк. Его мантия взметалась из-за ветра, у меня же в разные стороны разлетались волосы. Ладно, они не в разные стороны разметались, а только в одну, но выглядела я всё-равно ужасно, нужно будет потом расчесаться для приличия. Я присмотрелась и заметила, как в моих руках ярким изумрудным цветом сияла магия. Она оплетала мои руки по локоть, сгущалась в ладонях, тонкими нитями спускалась вниз, к земле, ползла над сухой травой, уходила по всей площади поляны и стремилась в лес. Все деревья вокруг, трава, земля, всё оплетали нити моей магии. Выглядело одновременно и страшно, и красиво.
Вокруг нас летали яркие, сухие листья. Проектор всё смотрел на меня. То есть, на ту меня, которая стояла посередине поля и нервно перебирала пальцами, пытаясь ощутить эту магию в руках. Его спокойное лицо украсила лёгкая, нежная, как мне показалось, улыбка, а потом он почему-то посмотрел на небо, улыбнулся чуть шире и вдруг сказал тихим, мягким голосом:
— Прекрати на меня смотреть.
Я снова вздрогнула. Поспешно сжала пальцы, собирая лианы магии обратно, встряхнула руками, остатки осыпались изумрудной пыльцой, потянулась снять повязку. Но пальцы не слушались, узел на затылке никак не поддавался. Тогда я почувствовала, как сзади примялась трава — проректор телепортировался поближе ко мне. Он обхватил мои пальцы, нервно теребящие жалкую тряпочку. Я дернулась и поспешно опустила их. Маг спокойно развязал узел, снял повязку.
— Как… как вы поняли, что я на вас смотрю? — Спрашиваю, обнимая себя за плечи. Хрущу указательным пальцем правой руки, кусаю нижнюю губу.
— Я — маг Эфира, Камелия, я всё вижу и всё чувствую. — Пояснил он.
«Чувствительный, значит», — усмехнулась я у себя в голове, но предусмотрительно промолчала. Мне ещё хочется жить, как никак.
— Что-то вроде того… — Сказал вдруг проректор, усмехнувшись.
— Что? — Я вздрагиваю и поворачиваюсь к нему лицом. Задираю голову, чтобы посмотреть в глаза. Между нами расстояние в полметра, а мне всё равно приходится со своими ста пятидесяти шести сантиметрами задирать голову. Явно жалкое зрелище.