Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине
Шрифт:
Конечно, эти меры выбивают почву из-под ног националистов и «независимцев». Но говорить, что все противники объединения закрыли свои рты, еще рано. Вопрос этот сложный, и решаться он, видимо, будет постепенно, годами.
Анатолий Васильевич Луначарский пишет, конечно, о советском искусстве: «...левое искусство, которое забивало себе путь голым формализмом и беспредметностью, устами Маяковского заявляет, что оно намерено перейти от формального футуризма к остро выраженному коммунизму, эстетическому выражению образов и мыслей революции и насыщению искусством быта».
К
В комнату стремительно вошла Екатерина Ивановна и, вероятно, продолжая разговор, начатый с кем-то за дверью, спросила:
– А ты? Чего бы хотел ты?
Михаил Иванович ответил недоумевающе:
– Я? Ну, положим, в городки хотел бы сыграть.
– Он оживился.
– Чтобы лежачую фигуру бац - и долой!
– О господи, я не о том совсем. Праздничный обед хочу приготовить, чтобы всем угодить.
– Засиделся я, Катя. Жаль, что зимой сыграть негде, - он прищурился, целясь, резко махнул рукой.
– Хватит, вижу, - засмеялась Екатерина Ивановна.
– Городошник ты отменный. А насчет обеда-то как?
– Что хочешь, то и готовь.
– А особенное, новогоднее?
– Грибков бы. Соленых.
– Есть грибы. Мария Васильевна позаботилась, прислала из деревни.
– Наверно, те засолила, которые я последний раз принес. Полная корзина была. Превосходные грибы!
– Ну да, - возразила, посмеиваясь, Екатерина Ивановна, - твои она почти все выбросила. Червивые.
– Не может быть. Она ведь хвалила меня!
– Огорчать не хотела. А когда ты на рыбалку ушел, повеселились мы с ней вволю.
– Вот те на! Я же в очках собирал.
– Удовольствие получил?
– Еще какое.
– Значит, не зря время провел. А грибов маминых поедим, у нее они чистенькие, - Екатерина Ивановна взяла газеты, положила на подоконник.
– Пойдем завтракать.
В столовой дети уже дожидались за столом. Поздоровавшись с отцом, Юля спросила:
– Пап, разве можно считать математику самой главной наукой?
Пять пар глаз ожидающе уставились на него. Подумав, он ответил:
– Математика - это гимнастика ума. И практическая польза от нее очень большая.
– Но разве она самая главная?
– Все науки важны и нужны, и нельзя делить их на главные и неглавные. Лучше изучать их как следует, - улыбнулся Михаил Иванович.
– А что изучать в первую очередь?
– Если бы меня спросили, чего мне недостает, я бы ответил: мне недостает знания иностранных языков и своего родного русского языка. Крайне необходимо лучше знать русский язык. Если ты хочешь влиять на окружающих, то этого можно достигнуть только тогда, когда будешь уметь облекать свои мысли в яркие, точные и общедоступные формы. Вот почему знание родного языка крайне необходимо каждому культурному человеку.
– Каша стынет, - негромко напомнила Екатерина Ивановна.
За столом стало тихо, лишь ложки постукивали о тарелки. Семь ложек. У детей стук был чаще - торопились покончить с гречкой, отправиться
Разбойница Юлька недавно заставила отца с матерью сильно поволноваться. Не явилась после школы домой. Это случалось и раньше, оставалась у подруги часов до семи, возвращалась к тому времени, когда приходила с работы мать. А тут девять, десять часов - Юльки нет.
Екатерина Ивановна сама не своя, да и ему черные мысли в голову лезли.
В полночь решил отправиться на поиски. Только рделся - и вот она, явилась девица! Румяная, довольная, короткие волосы - на косой пробор - растрепались. Оказывается, вместе с подругой и ее родителями ходила в консерваторию, на концерт.
Михаил Иванович не стал бранить ее. Сказал только, чтобы в другой раз обязательно предупреждала заранее. Ведь не пустой болтовней занималась, в хорошем месте была...
Управившись с кашей, Юля машинально взяла кусок хлеба, откусила, положила рядом с тарелкой.
– Спасибо, - поднялась она.
– А хлеб?
– нахмурился Михаил Иванович, - Если не хочешь, зачем было брать?
У Юли округлились глаза:
– Ведь сейчас не голод, папа...
– Я думаю, люди будут беречь хлеб даже тогда, когда настанет полное изобилие. А до этого пока еще далеко. Ты знаешь, каким трудом он достается крестьянину? Очень тяжелым трудом!
Аккуратно придвинул к столу свой стул и ушел в комнату. Повторять одно и то же несколько раз, уговаривать, вдалбливать он не любил. Кто хочет, тот услышит и поймет. А кто не хочет, тот не уразумеет, сколько ни повторяй.
Глава тринадцатая
1
Десять суток почти непрерывно стучали и стучали на стыках колеса, отсчитывая километры. Остановки были короткие. Отцеплялся паровоз, устало шипя, уходил в депо, и сразу же молодецки подкатывал другой, заправленный углем и водой. Пробегали осмотрщики, испытывая своими звонкими молоточками надежность колес. Звучал станционный колокол, и поезд плавно трогался с места.
Михаил Иванович уже привык к покачиванию вагона, к непрерывному подрагиванию пола под ногами.
Остались позади Волга и Урал, Иртыш и Енисей, озеро Байкал и станция с необычным названием - Ерофей Павлович, а конца пути не было видно. Впереди раскинулось обширное Приамурье, и лишь за ним начинался Уссурийский край - Приморская область.
В Москве некоторые товарищи отговаривали Калинина от такой продолжительной поездки. Но Михайл Иванович не согласился. Представитель центральной власти обязательно должен побывать в самых далеких районах страны, недавно освобожденных от белогвардейцев.