Первый русский генерал Венедикт Змеёв. Начало российской регулярной армии

Минаков Сергей Игоревич

Итак, В.А. Змеёв в чине «стряпчего в рейтарской службе» состоял с июля – августа 1649 г. и оставался в таковом чине до 30.07.1652⁶³, получив за это время в рейтарском полку полковника И. Фан-Буковена «регулярную» профессиональную военную подготовку⁶⁴. 30 июля 1652 г. он был пожалован «из стряпчих рейтарского строю» в «стольники в рейтарской службе». В этом чине он оставался, согласно записям в «боярских списках», до 1656⁶⁵.

К началу «смоленского похода» царя Алексея Михайловича в составе его войска было уже 7 рейтарских полков, включая 1-й Московский рейтарский полк Фан-Буковена. К лету 1654 г., т. е. к началу «смоленского похода», сам полковник уже умер (в 1653–1654 гг.), поскольку его полком в этом походе командовал полковник В. Фан-Дроцкий. По свидетельству

очевидца, 6 других рейтарских полков возглавляли полковники «немцы»⁶⁶. Известно, что к январю 1655 г. одним из рейтарских полков командовал полковник Д. Фан-Визин. Скорее всего, одним из командиров указанных шести рейтарских полков в «смоленском походе» был он. Другим рейтарским полком, по мнению исследователей, командовал бывший драгунский полковник В.В. Кречетников, как полагают, происходивший также из «служилых иноземцев», перешедших в православие, так называемых «новокрещеных».

В литературе утверждается, что командиром еще одного рейтарского полка был полковник Ф.А. Фан-Буковен (сын полковника И. Фан-Буковена), однако, согласно данным источников, он командовал солдатским полком. Во всяком случае, если он и возглавлял один из рейтарских полков, то только до июля 1654 г., когда этот полк возглавил Арист Фамендин (фон Менгден).

Что же касается перечисленных выше 7 «стольников рейтарской службы» (включая В.А. Змеёва), то известно, что в «смоленском походе» Б.П. Соймонов был в должности «головы у рейтар» при царе Алексее Михайловиче (видимо, отборный отряд)⁶⁷.

М.Г. Хитрово в конце 1652 г. покинул «рейтарскую службу» и в январе 1653 г. был исключен из числа «стольников рейтарской службы»⁶⁸.

В.Г. Толстой, видимо, также покинул рейтарскую службу к началу «смоленского похода», поскольку последний раз в «боярских списках» «стольником в рейтарской службе» он значится в 1654/1655 г. Напомню вновь, что запись о служебном состоянии в очередном «боярском списке» по положению на предшествующий год. В данном случае на 7162 г. (1.9.1653/31.8.1654).

И.Д. Зубов еще в 1653/1654 г. был назначен головой у московских стрельцов⁶⁹, т. е. также покинул рейтарскую службу. Оставались лишь трое: И.Д. Елчанинов, В.А. Змеёв, С.А. Зубов. Последний из названных летом 1656 г. был в чине майора рейтарского полка⁷⁰. В.А. Змеёв 14 августа 1656 г. впервые назван рейтарским полковником⁷¹, а И.Д. Елчанинов стал рейтарским полковником к 1659 г.⁷²

После пожалования В.А. Змеёва в стольники рейтарского строя 30 июля 1652 г. и до августа 1656 г. какие-либо сведения о его жизнедеятельности на сегодняшний день отсутствуют. Можно лишь предположить, что в 1654 г., после смерти полковника И. Фан-Буковена, Змеёв продолжал обучение будущих «начальных людей» (офицеров) для «регулярных» полков рейтарского, драгунского и солдатского строя. Это продолжалось вплоть до начала русско-шведской войны 1656–1658 гг.

Герой штурма Кокенхаузена

Война со Швецией при Алексее Михайловиче (1656–1658 гг.) возникла вследствие успехов русского оружия в Литве. Шведский король Карл X Густав, избранный частью населения на польский престол, предъявил притязания и на литовские земли, находившиеся в руках Алексея Михайловича. Современник событий, будущий ближайший соратник Петра I, П. Гордон, оказавшийся на русской службе с 1661 г., а в те годы находился на польской службе, записал своем дневнике в августе 1656 г.: «Римский император отправил посла к царю Русскому, дабы предложить свое посредничество между царем и королем Польши. Сей министр – духовное лицо по имени Аллегретти де Аллегретто – следовал за царским двором даже в походе на Литву и использовал все средства для достижения мира между Польшей и Россией в интересах Римской Империи и католической веры, кои во многом зависели от участи Польши. На сих переговорах он действовал столь искусно, что, предъявив самые сильные доводы царю и его совету, убедил его заключить годичное перемирие с Польшей и напасть на Швецию»⁷³.

Далее, автор дневника и наемный офицер в польском войске так объяснял предпосылки и причины русско-шведской войны.

«Русские, от природы подозрительные и недоверчивые, – писал он, – были крайне возмущены победами и могуществом короля Шведского и ясно видели, что, если он завоюет Польшу, что было весьма вероятно,

они вскоре будут вынуждены сражаться с обеими державами вместе. Посему для своей же безопасности они легко согласились отвлечь шведские войска и появились у них на пороге так внезапно, что близко подступили к Лифляндии прежде чем пришла весть, куда они направляются. Король Швеции ничего не ведал, пока Кокенхаузен и ряд других небольших крепостей не были взяты, а Рига осаждена самолично царем со 100-тысячною армией, артиллерией и военным снаряжением»⁷⁴.

Генерал Петр Иванович (Патрик) Гордон

Планы войны со Швецией, разработанные русским командованием, отличались большой реалистичностью. Было принято решение просто вытеснить шведские войска из Лифляндии и северных областей Великого княжества Литовского, а также вернуть захваченные шведами после «Смутного времени» земли и города у Финского залива и в Карелии. Предполагалось, что главные силы русского войска из Смоленска через Витебск и Полоцк, где сидели русские гарнизоны, пойдут походом на Динабург и Ригу. Это была та центральная группировка русской армии, которая давно уже сложилась в ходе войны с Речью Посполитой, имела опорные крепости, необходимые запасы, хорошо налаженные коммуникации, давно назначенных воевод (во главе остался князь Черкасский). Сколько-нибудь значительной подготовки для новой кампании здесь не требовалось: театр военных действий вплотную примыкал к линии русских крепостей в Витебске, Полоцке, Невеле и Друе.

Северная же группировка, предназначенная для военных действий в восточной Лифляндии, у Финского залива, в Карелии и Ижорской земле, нуждалась в серьезной подготовке. На ее командование возлагались сложные самостоятельные задачи. 12 февраля 1656 г. «большим воеводой» в Новгород назначили князя Трубецкого, а в «товарищи» к нему – князей Долгорукого, Чоглокова, Измайлова. Кроме того, в Пскове в «прибылом полку» должен быть князь Ромодановский. В Новгород и Псков направили многочисленные обозы с боеприпасами и продовольствием; продовольствие доставлялось даже из Сибири. На Каспле и Белой создавались флотилии мелких судов.

Патриарх Никон предлагал даже послать донских казаков, чтобы они на своих стругах выходили в Финский залив и Балтийское море, громили и опустошали прибрежные города в Финляндии и Швеции, как они это делали на Азовском и Черном морях. Но этот фантастический план, несмотря на высокий тогда авторитет патриарха, не был принят.

15 мая 1656 г. царь Алексей Михайлович выступил из Москвы в Полоцк, где собрались полки для похода на Ригу. Взятие Риги отрезало бы группировку шведских войск, занявшую Лифляндию, от главных сил короля Карла X и поставило бы ее под двойной удар – с запада, от Риги, и с востока армией Трубецкого.

17 мая 1656 г. Россия объявила Швеции войну. Русская армия двигалась медленно, отягощенная обозами и тяжелой осадной артиллерией, предназначенной для штурма ливонских крепостей. Первой такой крепостью стал Динабург, закрывавший речной путь по Западной Двине к Риге – по воде было бы легче всего доставить к Риге «стенобитный наряд». Один войсковой корпус под командованием боярина С.Л. Стрешнева был направлен под Динабург⁷⁵.

Другой войсковой корпус под непосредственным командованием самого царя Алексея Михайловича двинулся в направлении на Полоцк⁷⁶. В составе «государева» войскового корпуса были лучшие боевые части, в том числе «нового» регулярного «строя». Полоцк во время польско-литовского похода 1654–1655 гг. был уже взят русскими войсками. В Полоцке со своим «государевым» войсковым корпусом царь оставался с 5-го по 15 июля, когда «пошел из Полотцка на своего государева недруга, на Свейского короля»⁷⁷. Через день, «июля в 16 день пришел Государь к городу Диснее и стал по ту сторону Двины в шатрах»⁷⁸, а «июля в 17 день пошел государь из Дисны к Друе»⁷⁹, а 19 июля «пришел Государь к Друе и стал, не доходя Друи, в шатрах»⁸⁰. Через два дня царь со своим войсковым корпусом «пошел из Друи под немецкий город под Динаборок»⁸¹, где присоединился к корпусу боярина С.Я. Стрешнева. Дальнейшие боевые действия уже планировалось осуществлялись из лагеря под Динабургом.