Первый среди равных. Книга X
Шрифт:
— Давай поговорим тогда о наших предположениях, — тяжело вздохнув, предложил Воронцов. — Как думаешь, Муравьёв будет предпринимать что-либо против молодого Разумовского?
Взгляд Пожарского снова стал осмысленным и он задумчиво посмотрел на бокал с коньяком. Потом тоже вздохнул и откинулся на спинку кресла.
— С уверенностью сказать не могу, но, мне кажется, Муравьёв не рискнёт. — прикинув возможные варианты, наконец произнёс Евгений Александрович. — И речь сейчас не про древний закон, которым молодой князь так ловко воспользовался.
На этих словах лицо князя исказила саркастическая улыбка. И Пожарский увидел почти такую же на лице своего собеседника.
— Но даже после этого Разумовские нынче — слишком знаковая фамилия. — продолжил губернатор Твери. — Герой, не побоюсь этого сказать, Российской империи. Уверен, что на предстоящем симпозиуме наш батюшка-император Алексей Александрович подготовит для него особую роль.
— Симпозиум… — понимающе кивнул головой Воронцов. — Та ещё банка со скорпионами. Думаешь, будут проблемы? В прошлом году в Королевстве Австралии твой же брат от императора возглавлял нашу делегацию. Было что-то интересное?
Пожарский не выдержал и тихо рассмеялся.
— Петя, — взглянул он на Воронцова. — Ну что ты как ребёнок маленький. Даже если там было «что-то интересное», — эту фразу Пожарский выделил голосом, — то есть целых две причины, по которым эта информация до тебя не дойдёт. Первое — что Егор не рассказал бы мне ничего действительно важного из-за целого пучка непреложных клятв. Ну а второе — зачем мне рассказывать тебе о чём-то, если род Пожарских таким образом будет иметь преимущество на политической арене?
— Ах ты, Женя, сволочь! —беззлобно покачал головой Воронцов.
— Спасибо, я знаю, — хмыкнул в ответ Пожарский.
Если бы сторонний наблюдатель сейчас смотрел за этими двумя, он бы очень удивился. То, как высшие аристократы ведут себя на людях, и то, как они ведут себя друг с другом, чрезвычайно отличалось. Причём отличалось радикальным образом. Все аристократы, особенно высшие, играли в свои политические игры. У всех были свои союзы, гласные и негласные. И наедине было очень мало высших аристократов, которые относились бы друг к другу нейтрально.
Обычно это были или полу дружественные, приятельские отношения, либо же откровенная вражда. У Воронцовых и Пожарских это отношение менялось исходя из многих факторов: ситуации внутри и за пределами страны, от конкретной личности главы рода, да хоть от фазы Луны, чёрт побери! Такое тоже могло случиться. На данный период Пожарский и Воронцов ладили, и именно это позволило им разговаривать в доверительном тоне.
— Ну, если коротко, — Пожарский внимательно посмотрел в глаза собеседнику, давая понять, что делает главе артефактного дома одолжение, — этот симпозиум будет отличаться от всех предыдущих. Все предыдущие годы, какой бы силы не был гон, они примерно проходили по одному сценарию. Этот год — уникальный. Я думаю, иностранцы
Князь на секунду задумался, как будто решая, говорить следующую фразу или нет. А потом всё-таки решился.
— Егор сказал, что служба безопасности в этом году принимает беспрецедентные меры. В столицу стянутся все более-менее толковые сотрудники. При этом временно оголится вся провинция. Ну, император не исключает провокаций, поэтому всё будет серьёзно.
— Провокации какого рода? — нахмурился Воронцов.
— Да любого, — скривился Пожарский. — Вплоть до объявления войны. Те же австрияки или китайцы — они уже на грани. Снова на грани…
Евгений Александрович горько усмехнулся и всё же взял бокал, сделав глоток коньяка.
— Чертовщина какая-то, — скривился Воронцов.
— Иначе и не скажешь, — подтвердил его слова Пожарский. — Что ж, вроде всё обсудили.
Глава рода Пожарских выпрямился и хлопнул ладонями по подлокотникам кресла и произнёс:
— Пора мне возвращаться к делам губернаторским. Судя по всему, Разумовский снова что-то затеял.
— Что затеял? — заинтересованно посмотрел на него Воронцов.
Пожарский рассмеялся.
— Всё-то тебе нужно знать, Петя! Пошёл в Аномалию наш Сокол. С Бестужевым. Причём Бестужев сейчас официально в отпуске.
— Ну надо же… — нахмурился Воронцов.
— Разрешите быть свободным, ваша светлость? — шутливо поинтересовался Пожарский.
— Женя, ещё один момент. — остановил гостя Пётр Сергеевич.
Теперь уж Воронцов выглядел как человек, которому нужно сказать что-то важное, и он не уверен в том, что эти слова должны быть произнесены.
— Что такое? — мгновенно почуяв смену настроения собеседника, спросил Пожарский.
— Цесаревич… В момент убийства Муравьёва-младшего, видимо от стресса, сработал артефакт ментальной защиты.
— И? — прищурился Пожарский. Князь наклонился вперёд, и взгляд его не предвещал ничего хорошего.
— Ты же знаешь, что у него есть короткий откат. А я, абсолютно случайно, конечно же, — растерянно и немного нервно, произнёс светлейший князь Воронцов, — уловил эманации ментала внутри него.
— И что ты почувствовал?
Температура вокруг начала медленно расти, когда из-за волнения князь Пожарский не удержал ауру своего Огня.
— Его защита, Женя… — медленно произнёс Воронцов, подняв взгляд и посмотрев в глаза собеседнику, произнёс Пётр Алексеевич. — Она не выдержала.
— Это неразумно, — сразу возразил Бестужев. — Мы не знаем, что это за барьер и как он поведёт себя, если мы его нарушим.
Я жестом остановил своих магов и внимательно посмотрел на Белого Волка. Командир егерей был решительно настроен и я его понимал. Встреча с неизвестным всегда пугает. А когда неизвестное такого масштаба, то заранее приходится думать о последствиях.