Первый выстрел

Тушкан Георгий Павлович

— У тебя что, крабы вместо ушей? Не слышишь боя? — спросил Леня, с лица которого не сходила улыбка.

— Каждый день стреляют! — пробормотал Юра, багровея от усилий передвинуть задок повозки.

— Ты просто глуп, Юрий! — сказал Франц. — Как только ты выедешь, у тебя сейчас же красно-зеленые реквизируют повозку. Они уже реквизировали несколько подвод, чтобы везти захваченное на комендантском складе оружие, продовольствие и снаряжение.

— А склад на пристани! В два счета ухлопают! — добавил Леня.

Юра перестал дергать повозку. Нет, Серого он не намерен подставлять под пули.

—

Врете… — неуверенно сказал он.

— Нам не веришь, а своему Кольке, Рае, Сережке поверишь? — спросил Франц.

— Позови их, Франц! — скомандовал Леня и молча сел на повозку.

Коля прибежал радостный, возбужденный, озабоченный только тем, как бы ему поскорее уйти.

— Да, город заняли красно-зеленые. Я сам, своими глазами видел, как они стройными рядами, с песней «Хаз-Булат удалой» и со свернутым знаменем вошли в центр Судака. Впереди — полковник и два поручика. Всего человек полтораста. Все встречные офицеры козыряют им. Я сам думал, что новая часть пришла. А по дороге со стороны Айсавской долины вошел в город отряд кавалеристов, человек двадцать пять. Впереди едет казачий офицер. Конь у него — загляденье! Буланый.

— Бросьте меня разыгрывать! У красно-зеленых погон нет, а у этих есть, значит, врангелевцы! — решительно заявил Юра. — Какой полковник может быть у них?

Коля свистнул и объявил:

— Так они же переодетые!

— Переодетые?

— Ну да, нацепили погоны. Поэтому в Судак вошли без выстрела. Лесной комендант спрашивает: «Какая часть?» — и тоже честь отдал их командиру — полковнику. А тут знаменосец вдруг развернул знамя, а на нем слова: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Третий Повстанческий Симферопольский полк». Ей-богу, сам читал! И началось! Офицеров с улицы как ветром сдуло, из окон гостиницы палят… Туда сразу красные бросились, гостиницу заняли, стали наступать на кордон. Морской комендант и другие офицеры успели сбежать на лодках в море. Слышишь, стреляют?.. По ним и садят. Я уже был там. Лодки — за железным буем, пустые, офицеры спрятались по горло в воду и за лодки держатся руками. А красно-зеленые разбились на отряды и собирают в одно место винтовки, пулеметы, обмундирование…

Коля подмигнул, поправил рубаху, и из штанов его на землю посыпались патроны в обоймах. Он смутился и стал быстро собирать их.

В последние дни белогвардейские газеты были полны сообщениями о дерзких налетах крымских партизан — красно-зеленых. Карательные отряды врангелевцев рыскали по всем горным дорогам, но враг был неуловим. О геройских похождениях большевика Макарова, ухитрившегося стать адъютантом генерала Май-Маевского, командующего ударной армией деникинцев, наступавшей на Москву, ходили легенды. Теперь Макаров стал командиром повстанческого партизанского полка. Уже все знали, что с десантом красных командиров, высадившихся у Капсихора с катера «Гаджибей», прибыл и матрос Алексей Мокроусов, объединивший маленькие отряды красно-зеленых в повстанческую армию.

Чертовски любопытно хоть одним глазком взглянуть на Макарова, на Мокроусова. Мелькнула догадка: «Вот почему Гриша-матрос просил сообщить, когда солдаты выйдут из Судака в горы…»

— А правда, будто лошадей реквизируют? — спросил Юра.

— Ага! Все подводы, какие были на улице, зеленые уже забрали. Татары

своих лошадей в виноградники спрятали. А ты зачем прикатил на Сером?

— Еду к Кильке заниматься.

— Нашел время! Уматывайся поскорее, пока твоего Серого тоже не забрали. А потом приходи к Сереже, будем Шерлока Холмса читать, — сказал Коля и незаметно подмигнул.

— Безопаснее переждать здесь, пока эти разбойники очистят город, — посоветовал Франц.

— Никакие они не разбойники! — возразил Коля. — Война есть война…

— А лесного коменданта зачем застрелили? — спросил Франц.

— Он же стрелять стал, как увидел красное знамя. А солдаты в Гюль-Тепе не стреляли, руки вверх подняли. Их не трогали, только оружие забрали…

— Поставь коня к нам в сарай! — прошептала Рая.

— Красно-зеленые ходят по дворам и найдут! — возразил Леня.

— А ну, хлопцы, заноси задок! — скомандовал Юра и побежал открывать ворота.

— Куда ты? — крикнула Рая.

Но Юра вскочил на повозку и схватил вожжи.

— Домой! — ответил он и сгоряча хлестнул Серого два раза.

Серый бешеным галопом вынесся на шоссе, повернул вправо, повозку занесло, и Юру чуть не сбросило. Подскакивая, повозка понеслась к подъему на перекресток. Позади послышались крики:

— Стой! Стой!..

Юра еще раз хлестнул Серого.

4

Резвый конь, которого никогда не хлестали, стлался в галопе. И вдруг Юра понял: на такой скорости ему не удастся благополучно свернуть на перекрестке вниз — повозка непременно опрокинется и разобьется. Он натянул вожжи. Но Серый не слушался: опустив голову и закусив удила, он несся изо всех сил. Тогда, вспомнив, как это делал Илько, Юра начал яростно передергивать вожжи.

Только на самом перекрестке ему наконец удалось заставить Серого поднять голову и запрыгать почти на месте. Но в это время нагнавший его кавалерист ловко схватил левую вожжу и потянул ее на себя. Серый круто рванулся влево и врезался бы в колючую проволоку и кусты держидерева, если бы не сел на задние ноги. Проехав так немного, он все-таки ткнулся мордой в кусты. Хомут задрался к самым его ушам. Юра соскочил и помог Серому откатить повозку назад, так что она стала теперь поперек дороги.

— Удираешь, гад, удираешь, гидра контрреволюции! — срывающимся тенорком закричал остановивший его кавалерист.

Был он маленький, щуплый, юркий. Над морщинистым маленьким личиком вздымалась черная папаха. Лошадь под ним плясала.

Кавалерийский карабин был направлен на Юру, и тот сел на повозку в полнейшей растерянности.

— Беляков предупредить хотел?! Я таких, как ты, контриков, тысячами в расход пускал! Именем революции я твоего коня реквизирую, а ты уматывайся, пока я тебя из винта не срезал!

— Не отдам коня! — объявил Юра, опустив по-бычьи голову и уставившись глазами в землю.

— Ште? — Кавалерист прицелился. — А ну, уматывайся!

— Не слезу!

— Шлепну! Уматывайся! Не хочу твоей черной кровью повозку пачкать! — Кавалерист передернул затвор карабина, и патрон упал на землю.

— Мышонок!.. — донесся сзади чей-то окрик, и к ним подскакал высокий всадник в английском френче с погонами унтер-офицера.

Маленький стал объяснять: