Первый выстрел
Шрифт:
Лето, полное степного солнца, ветра, купанья, рыбной ловли с Тимишом, неизменных собак и лошадей, промелькнуло как один радостный, жаркий день.
Подошел день отъезда.
— Ты уже взрослый, — сказал отец. — Поедешь один.
И снова Юра, на этот раз без сопровождающих, отправился в Екатеринослав. Тимиш отвез его на станцию. И Юра с особой гордостью сам купил себе билет у того самого фатоватого кассира с воинственно подкрученными усиками — интересно, почему его
Жандармов теперь уже не так боялись, как раньше. И в вагоне Юра снова услышал разговоры о предательстве, о страшном старце Распутине, о том, что война всем надоела. Только говорили иначе, чем в гимназии: зло и громко.
С чувством каких-то перемен, назревавших в мире, вернулся Юра в гимназию, где все было по-прежнему, словно не существовало ничего, кроме пансиона и классов. Только кормить стали еще хуже, а звонки звенели все так же.
Глава III. РЕВОЛЮЦИЯ РЯДОМ
1
В этот февральский день все началось, как обычно. По звонку поднялись с постелей. Младшие классы построились, чтобы идти в столовую, и тут почувствовали какое-то замешательство. Старшеклассники стояли толпой и о чем-то шептались.
— Господа, — услышал Юра голос Феодосия Терентьевича, — слухи еще не подтвердились. Я очень прошу вас, — он сделал ударение на «я», — идти в столовую, как положено… И очень прошу не вносить сумятицу в умы младших.
Старшеклассники, все еще тихо переговариваясь, стали в строй. После завтрака классы по издавна заведенному порядку выстраивались в рекреационном зале.
В этот день инспектор Матрешка был не так спокоен и уверен, как обычно. Он все ходил взад и вперед по ковровой дорожке от двери к царскому портрету, нервно потирая коротенькие ручки. Несколько раз он просил старшеклассников «вести себя достойно».
Обычно каждый класс очень быстро и без всяких пререканий становился в две шеренги. Сегодня же у старшеклассников даже такая простая вещь не клеилась. И Юра был очень горд за свой третий, который сделал все, что положено, быстро и четко.
— А они еще проходят военную подготовку! — осуждающе сказал он своему соседу.
Теперь это был уже не Петя, так как Юра его перерос. Юра стоял шестым в шеренге, а Петя — девятым.
Наконец и восьмиклассники стали в ряд. Воцарилась тишина. Обе половинки дверей открылись, и на ковровой дорожке появился директор. Он шагал степенно и грузно. Под белым стоячим воротничком на короткой шее у него висел орден. Но почему-то ордена красовались еще и
Насупив густые брови, директор смотрел только, прямо, на портрет царя. Он и раньше шел, так же важно подняв голову, но всегда грозно поглядывал то вправо, то влево. А сейчас даже не покосился ни на кого. Когда директор остановился, регент поднес камертон к уху, подал тон. Гимназисты дружно запели молитву. Затем вторую. Наступила минутная пауза перед «Боже царя храни!». Регент вытянул руки, затем взмахнул ими. Юра и его соседи, все младшие классы, запели. Из рядов же старшеклассников слышались только разрозненные голоса.
— Отставить! — рявкнул директор, багровея.
Замолчали. Регент снова взметнул руками, призывая
начинать. И снова запел хор тоненьких детских голосов, среди которых слышались лишь отдельные ломающиеся голоса «молодых петушков», как их называл регент. Старшеклассники молчали.
— От-ставить! — крикнул директор. — Крр-амолы в стенах вверенной мне гимназии не потерплю! Приказываю петь!
Юра услышал шепот позади: «Не петь!» — «Почему?» — «Старшие классы передали: «Не петь».
В третий раз регент словно в отчаянии поднял руки.
Запели первоклассники, второклассники, третьеклассники… Пел директор, пел священник, воспитатели.
— Перестать! — донесся шепот сзади.
Юра замолчал.
И тут из задних рядов громко раздалось писклявым, дурашливым голосом:
— Ку-ка-ре-ку! Царствуй, лежа на боку-у-у…
Все оцепенели.
Чей-то другой голос прокричал:
— Долой самодержавие!
— Кто? — рявкнул директор.
В зале стало тихо-тихо.
— Иду, чтобы позвонить его высокопревосходительству! Берегитесь! — грозно объявил он. И еще больше втянув голову в плечи — теперь уже не было никаких признаков шеи, — он быстро-быстро, как не ходил никогда, заспешил к выходу…
Из рядов старшеклассников кто-то озорно свистнул. Директор обернулся. Тишина. Он молча погрозил кулаком и исчез.
Ряды расстроились, смешались.
— Что такое? В чем дело? Что случилось?.. — зашумели в шеренгах.
— Господа, ре-во-люция! — прокричал кто-то.
— В классы, в классы! — требовали озабоченные воспитатели.
Они уже не пытались построить ряды. Они хотели одного: разделив учеников, запереть их по разным классам.
Третий класс шумел, как потревоженный улей. Пришел священник, но урока не начинал. Затем вошел инспектор.
— Встать! — Встали. — Садитесь, — сказал Матрешка и поспешно начал: — Я прошу вас быть дисциплинированными и сознательными.