Первый
Шрифт:
Он хотел уехать из больницы, мне казалось, что сами стены давят на него, хотя он, конечно, никогда такой избитой штампами фразы не произносил. Сон не приносил ему отдыха. Он выматывался. Нехорошая усталость его мучила, неестественная.
Как и ожидалось, стоило оказаться в машине и перенестись в знакомую местность, совесть чуть ослабила челюсти, стало хоть и немного, но легче. У Тимура на лице отражалось лёгкое удивление, сглаженное таинственным полумраком салона зачарованной машины. Праздно сидя на водительском сидении, я с трудом убеждала себя, что рядом именно
Остальное было таким, каким я и запомнила. Снег облепил ландшафтные метки, но мои глаза он обмануть не мог. Пустая коробка остановки в шапке снега, погнутый столбик еле светящего, засыпающего фонаря, превращённая в сугроб скамейка. Машина, по сути своей не являющаяся продуктом одного лишь технического прогресса, вдумчиво выбирала безлюдные улочки между отстоящими от дороги пятидесятилетними трёхэтажками. Я на какое-то мгновение испугалась осуждающего взгляда Мага, его неодобрения, но он смотрел в окно, пытливо отыскивая следы того, чего не было, но ничем не обнаруживал презрения к откровенной непритязательной провинциальности окраины города моего детства. Наконец, когда петлять не осталось возможности, авто вырулило на выбеленный махровый и пушистый, как полотенце, проспект.
Стало ещё тише, чем прежде, колёса ехали как по бархату. Авто мягко остановилось у самого подъезда. Маг выступил вслед за мной с неестественной лёгкостью, словно был невесом. Я нерешительно остановилась у закрытой дверцы. Маг вопросительно смотрел на меня, не произнося ни слова. Он не застегнул куртку и даже ночью был отчётливо бледен. Я впервые задумалась, что скажу родителям. Я уезжала с чемоданом и убедительной легендой, а обратно возвращалась в совсем другой одежде с пустыми руками, с мужчиной, о котором никогда не упоминала.
Я ступила на тротуар. Машина бесшумно укатила. Дребезжащий лифт доставил нас на седьмой этаж. На площадке ещё горел вполне цивильный свет. Со времени моего отъезда в подъезде успели сделать ремонт, перила лестниц щеголяли свежей голубизной. Я нажала на звонок справа у отпечатавшейся в самом мозге коричневой двери. Знала ли я, что скажу? Нет.
Лицо обдало тёплым воздухом и запахами кухни. Как будто так и сидели и ждали у двери с того самого дня, когда я уехала. Не теряя времени, прошмыгнула внутрь. Тимур молча зашёл следом и прикрыл дверь.
Папка смотрел такими глазами, словно прежде не встречал особи своего пола. В голове не находилось ни одной мысли, подходящей для ушей и того и другого. Пауза несколько затягивалась, а действовать надлежало без пауз. В коридоре уже возникла облачённая в халат мама. Нужно было начать говорить и быстро.
– Привет! – выдала я и тут же поморщилась собственной неуместной жизнерадостности. – Простите, что не предупредила – я не планировала вернуться в скором времени… это Тимур (отец вяло пожал Тимуру руку). Он нездоров, мы ехали на поезде… я решила вы не будете против, если мы останемся у вас на какое-то время…
Я смотрела родителям в глаза и не видела в них радостного
Родители раскланялись церемонными «добро пожаловать» и «совершенно не затруднит» и гостеприимно двинулись на кухню. Я обернулась к замершему Тимуру, чтобы увидеть расширенные зрачки, с червонец каждый. Представляю, что в первую минуту подумала мама.
Не уверена, понимал ли он вообще, где находится, и что происходит. Я просто подхватила его на воздушный подъёмник и унесла в свою прежнюю комнату. В ней ничего не изменилось… то есть, с тех пор как я стала собой. Прежде у меня было много всяких вещиц, развлекающих скучающий взгляд, но сначала пришлось убрать всё, потом я перестала быть собой, расщепилась на половинки, и «домашняя» половина была совсем не сентиментальной. Мелочи её отвлекали и потому раздражали. Она избавилась от них с полной уверенностью в правильности поступка. Выкинула детские игрушки, изношенную, но любимую одежду, прочитанные книги. Бесполезные подарки. Несколько коробок с паззлами. Она не была глупой. Скорее нечувствительной. Даже чёрствой. При всём желании я не могла вернуть себе прошлое. Комната до сих пор оставалась пустоватой.
Маг, не дожидаясь приглашения, медленно заволок себя на кровать. Я не успела убрать покрывало, он не стал снимать даже куртку. Маме это не понравится. Он устроился на израненный живот, неудобно извернув руки. Я смотрела на его спину со странным ощущением. Комнату освещал только настенный светильник, его слабый свет напоминал мне о таинственных чертогах подземелья нежити. Схожесть навевала самые отталкивающие воспоминания. Что, и от светильника избавляться? Скоро моё запасное убежище сможет сравниться по запустению с недообустроенной залой в Храме.
Я кратко подумала, что раненого Мага вполне можно было бы спрятать в этой самой зале. Запереть дверь, никого постороннего, особенно магов и ведьм не пускать. Благотворный климат города действует и за стенами Храма, проверено.
Маг выглядел беззащитно. Более всего меня сбивало то, что он всегда был начеку. А сейчас не был. Это всё равно что был другой человек. Я растерянно смотрела на вытянувшееся через всю кровать тело с высоты своего роста. Тело не помещалось на моей кровати, ноги свисали, касались носками пола.
На ум снова пришла пустующая зала. Ну да. В ней не было практически ничего, чтобы спокойно остаться на время, но она была пуста и недоступна. Если бы я озаботилась проблемой, я бы без труда нашла кровать, на которой Маг поместился бы целиком. Кажется, только теперь я подумала, как именно мы сбегали из Чертогов: расшвыривая заклятья и пиная морды в пятаки, прожигая дыры в стенах и кроша драгоценные кристаллы. Они не заявятся воздать нам по заслугам сюда, в дом моих родителей?
Сейчас поздно говорить об этом. Если припечёт, придётся тормошить больного Мага. В обычный дом много нечисти не пролезет, многоэтажки к этому не приспособлены.