Первый
Шрифт:
– Если бы Венька меня не порезал, уже можно было бы вернуться, – он вздохнул. – Какая маленькая комната. Я уже забыл, что они бывают такими.
Рано осиротевший, ребёнком поселившийся в столичном дворце Маг шире раскрыл глаза и огляделся:
– Хорошо, что вещей немного, а то она казалась бы ещё меньше.
Я хмыкнула. Конечно, он не мог знать, как моя комната пришла в такое состояние. В его глазах отразилось удивление, но он не стал расспрашивать. Вместо этого я решила задать по-новому заинтересовавший меня вопрос.
– Ты смог побороть заражение от когтей… Веньки?
Не сразу удалось произнести имя. Пережитый шок иногда
Маг вздохнул.
– Это не так просто, Васса…
Моё сердце упало. Я привела его в родной дом. Когда тащила Веньку – ладно, дурой была и только собой рисковала, а теперь…
– Он – альфа-носитель всех свойств, когда-либо доступных нежити. Любое его прикосновение в преображённом виде, которое не убило, нацелено на передачу свойств. Если другое существо не обязательно способно передать свойство через касание, то Венька заражает в ста процентах случаев.
– Откуда ты знаешь?
Маг посмотрел на меня, словно просканировал. Он опять ожидал от меня отрицания. Я постаралась сделать лицо как можно более любознательным, чтобы он понял, что я не противоречу ему просто из принципа, а действительно хочу знать.
– Было время, – глухо заговорил он, – когда я учился жить с ним. Он позвал меня, я некоторое время слышал жалобный призывный вой, которого не слышал больше никто, сначала я на него не подумал. Почему-то я чувствовал, что мне предстоит длительное одиночество…
Маг прервался и опустил взгляд куда-то в одеяло на собственной груди, я села у кровати, устроив перед собой руки поверх покрывала.
– …я не ожидал найти Второго так скоро. Я был ребёнком, нашлось немало советчиков, запрещавших идти за зовом и не способных прояснить его природу, но вой не прекращался, сколько можно было его выносить? И я пошёл. Он… не был сиротой в изначальном понимании слова. У него были и мать, и отец, и даже четверо братьев. Они жили в двухкомнатной квартире с голыми стенами, на окнах не было штор, стёкла заклеены газетами, на полу рваный линолеум. В комнатах было грязно и пахло грибком. Отец и мать пили за заляпанным белой краской столом, даже не обратили на меня внимания, хотя меня трудно было спутать с одним из их детей, которые занимались чёрт знает чем. Я нашёл Веньку в углу большей комнаты, он лежал на железной кровати с прогнутой до пола сеткой. Смотрел безучастно куда-то в потолок, сжимал на груди руки. Я узнал его, но мне трудно было поверить, что он может быть в таком состоянии. Я потянул из его рук одеяло, он даже не перевёл взгляд. Продолжал едва уловимо скулить, как собака. Его состояние было хуже, чем я мог представить. Истощённый, голый под грязным одеялом с прорехами. У него не было ничего, ни одной личной вещи. Любому было очевидно, что с ним скверно обращаются.
Маг посмотрел на меня, наблюдая реакцию.
– Я решил, что заберу его, и что с этого дня ему лучше считать себя сиротой.
Я не издала ни звука, чтобы не перебить его. Я хотела всё знать.
– Как бы ты поступила на моём месте?
Взгляд Мага вновь стал невыносимо давящим.
– Так же, – успокаивающе шепнула я. – Хотя… я бы ещё, пожалуй, подстроила визит органов опеки.
Он кивнул.
– Я поднял его на руки, он весил не более тридцати килограммов – скелет, затянутый кожей. Я унёс его во дворец.
– Может,
Маг в очередной раз глубоко вздохнул.
– Сначала я кормил его по медицинским рекомендациям, маленькими порциями, легко усваиваемой пищей, но он не набирал вес, и я стал кормить его, как закармливают домашних питомцев сердобольные дети – на убой.
Я хмыкнула, не удержавшись.
– Он ожил, стал проявлять интерес, начал пытаться следовать за мной. Меня это трогало, – откровенно сказал Маг. – Началось с того, что я кормил его с ложки, как младенца, а теперь он даже иногда говорил что-то и таскал себя за мной на руках, ноги продолжали волочиться, словно неживые… может, я любил собственное вложенное в него усилие, а не его самого, но я искренне боялся, что он может умереть… глупый детский страх, когда знаешь, что что-то невозможно и всё равно боишься.
Я понятливо кивнула.
– Всячески поощрял его ползанье за собой, иногда переносил его поближе, старался выбирать места, где ему было бы легче перемещаться. Мне жалко было его ног, советники говорили обратиться к хирургам, но я продолжал надеяться, что сила вернётся к ним, как вернулась к рукам. Забота не прошла бесследно. Однажды он действительно стал очень бодрым. В тот день он больше всего напоминал ящерицу, носился кругом как-то неуклюже переваливаясь и куда быстрее, чем смог бы в таком положении человек. Я хотел увидеть, как он встанет на ноги, поэтому остался с ним в комнате, а мои люди ушли работать… Я ждал, а он продолжал азартно бегать. Я уже решил, что в тот день ничего не произойдёт, взялся за бумаги, чтобы не терять время, в этот момент он бросился на меня и вцепился зубами в щиколотку.
Я не ожидала такого поворота, но всё равно не перебила его.
– Я сначала ничего не понял, только почувствовал боль. Его зубы, как лезвия, втирались в мясо. Отчётливо помню, как они заскребли по кости, я почувствовал их на кости. Когда опомнился, попытался разжать вцепившиеся челюсти… голыми руками, больше у меня ничего не было. Пальцы резались о его зубы, как будто они в самом деле были бритвами, челюсть не поддавалась… и он, и я были все в крови. Я запаниковал. Легко было представить, что он перекусит кость. Из его горла безостановочно издавалось рычание, но разве хищник способен был бы так рычать с занятой пастью? Обычный хищник захлебнулся бы кровью… Вдруг я заметил его глаза: радужная оболочка была красной, а зрачки вертикальные с жёлтой искрой…Только тогда я вспомнил, что маг…
Маг иронично, но совсем не весело улыбнулся.
– Нас не сразу нашли, – после паузы продолжил он. – Бессознательного Веньку заперли в клетку. Дело временно замяли. Меня вылечили изрядной дозой зелий и заклинаний. Внешне я был цел, но не чувствовал себя лучше… тогда началось деление наследства.
Он ещё более невесело хмыкнул.
– Меня не кормили, слуги перестали приходить, как и врачи. Венька был заперт в клетке, меня заперли в комнате. Они объявили, что мы прикончили друг друга. Такой вариант в пророчестве не рассматривался, поэтому показался народу вполне убедительным. Нас обоих оставили умирать.