Песчаные замки
Шрифт:
Взобравшись на берег, они увидели стаю птиц-песочников, вспорхнувших вдоль поднимавшейся приливной волны, и пошли рядом с рельсами мимо заливных болот, позолоченных илом, заросших высокой травой. Глядя вниз, Реджис видела голубоватых крабов, которые копошились на мелководье, прячась в мелкие норки. Перед высоким ржавым железнодорожным мостом сердце ее затрепетало. Мост тянулся над Дьявольской пучиной — речкой в скалистом ущелье с бешеными водоворотами и воронками, образующимися во
— Когда следующий поезд? — нервно уточнил Питер.
— Хочешь, чтобы мы в него сели? — спросила она, стиснув его руку.
— Ходить по эстакаде опасно.
— В любом случае вместе погибнем, — сказала она, и он мрачно взглянул на нее.
Они приближались к самому опасному месту. Если поезд пройдет раньше, можно сбежать либо с одной стороны на берег, либо с другой в болото. Но если грохочущий локомотив появится прямо сейчас, останется только прыгать в Дьявольскую пучину. У Реджис колотилось сердце. Раньше она уже прыгала и теперь испытывала неудержимое, бешеное желание.
Питер, озираясь по сторонам и прислушиваясь, не стучат ли колеса, несся во весь опор по высокой узкой эстакаде. Реджис разочарованно наблюдала, желая внушить ему свой восторг. Старые перекладины между рельсами потрескались, сквозь трещины виднелся бурный поток. В Дьявольскую пучину не ныряют даже самые храбрые парни из Хаббард-Пойнт, которые в полночь пробираются по кошачьим тропкам по мосту над рекой Коннектикут, хватаясь, пока руки держат, за тросы, а потом прыгают на глубокую середину реки. Ей хотелось произвести на Питера впечатление, удивить его.
Однако она не решилась. Вскочила на гладкий гранитный валун, откуда они по каменному склону взобрались на вершину, поросшую соснами. Скала даже сейчас была усеяна сломанными ветками, с которых содрал кору сильный морской ветер. На самом пике среди вьющихся лоз и маленьких дубков была пещера индейского вождя. О ней почти никто не знал — отец показал ее миру на снимках. Реджис с Питером перебрались через склон и обнялись в пещере. Ее сердце билось сильно и часто. Питер остолбенел.
— Потрясающе, правда? — спросила она.
— Почему обязательно надо… — начал он и умолк.
— Что?
— Ничего. — Он обнял ее крепче и поцеловал.
Потом они легли на холодные камни, глядя в глаза друг другу, успокаиваясь. Питер прижался губами к ее согретой солнцем коже над ключицей, она ощутила вкус его соленого пота. Хотела прямо здесь и сейчас утонуть в его объятиях, никогда уже не выходить из пещеры.
— Кто был с тобой на рыбалке?
— Целая куча ребят.
— Только ребят?
— Реджис, брось.
— Признайся. Девчонка из Нью-Йорка тоже была? — Возникшее в глубине души беспокойство
— Слушай, я собираюсь не на ней жениться, а на тебе.
— Твоим родителям она нравится больше, чем я?
— Хватит.
— Поэтому они недовольны, что мы собираемся пожениться? — Реджис была не в силах остановиться.
— Ты знаешь, почему. Мы еще слишком молоды. По их мнению, могли бы подождать.
— Твои родители очень счастливы, — проговорила она. — Оба были первой любовью друг друга.
— Угу, но всегда повторяют, что поженились только после окончания юридической школы, — заметил он, обнимая ее и как-то сердито поглаживая по спине.
— Разве это не пустая трата времени? Они все это время могли быть вместе, но не были.
— Ну, наверно, заканчивали учебу и прочее.
— И мы закончим учебу. — Она поцеловала его, а потом отодвинулась, посмотрела в глаза. — А по ночам будем вместе. За завтраком, за обедом и ночью.
— Можно бы обождать… три года до выпуска.
— Три года? — с болью переспросила Реджис.
— Я же не говорю, что это обязательно, — быстро оговорился Питер. — Попросту пересказываю, что родители говорят. Знаешь, они нам помогут деньгами и прочим, но все время задают практические вопросы. Страховка, машина, всякое такое…
Она затрясла головой, отчего из глаз выкатились горячие слезы. Реджис зажмурилась, стараясь их сдержать. Кого волнуют подобные вещи? Разве Питер не знает, что упущенного времени не воротишь? Три года — половина шести; каждый день, каждая минута жизни уникальны, другие их никогда не заменят.
— Когда кого-то любишь, — проговорила она, по-прежнему зажмурившись, едва узнавая собственный голос, — с ним хочешь все время быть вместе. Если очень хочешь, то отбрасываешь всякие практические соображения.
— Реджис…
— Страховка, машина… Кому это нужно? Любовь наполняет мир красками, а потеряв любимых, просыпаешься в черно-белом кино.
Питер погладил ее по щеке, поцеловал в губы, горячие, мягкие. Они слились воедино.
— Можно было сделать это на Литл-Бич, — сказал он, когда они оторвались друг от друга. — Гораздо проще. И не менее красочно.
— Но не так волшебно, — возразила она. — Там не было бы такого уединения, такого вида.
Реджис махнула рукой на вершины деревьев у пролива, на свет, сиявший всеми оттенками синего — лазурным, свинцовым, бирюзовым, кобальтовым, цвета морской волны. На поверхности воды сверкало солнце, в ярком небе медленно кружили белые птицы — чайки и крачки.
— Только… — запнулся он, — зачем ты все превращаешь в какое-то жуткое испытание?
— В какое испытание?