Пешки Сдвига
Шрифт:
Книжник что-то пробурчал, судя по интонации - предельно несогласное с высказыванием Лиха. Но та уже не слышала, быстрым шагом направляясь к трёхэтажному дому, на первом этаже которого и находился нужный им индивидуум.
– Притормозите.
– Сказала Лихо, когда они уже подошли к подъезду.
– Я сама. Давай ствол, и остальное. Не мог чего похуже взять? Почти новенький "Стечкин" выудил. Растратчик ты, Шатун... Если вдруг не вернусь через пару минут, то первая дверь направо. Выносите к бубеням.
Она распихала оружие по карманам, и зашла в подъезд, постучалась
– Чего надо?
– Спросили из-за двери.
– Я тебя не знаю.
– Вы Николай? Есть разговор.
– Лихо улыбнулась, хотя ей бешено хотелось, с выносом бедра шарахнуть боковым ударом ноги по этой двери, чтобы та ввалилась в квартиру.
– Я думаю, что вам будет интересно. И выгодно.
– О чём речь?
– Сегодня к вам должна была попасть одна вещь. Плоский кругляш, сантиметров десять в диаметре. Серого цвета. Он мне нужен. Предлагаю обмен.
Зашебуршал замок, и дверь приоткрылась, держась на массивной цепочке. В образовавшуюся цель, выглянул багровый нос, небритый подбородок, и оценивающий глаз какого-то непонятного цвета. Но, можно было с уверенностью утверждать, что око, оценивающе разглядывающее блондинку, было с явной хитринкой. Разжиревшей такой, можно даже сказать - преисполненной самой пошлой самоуверенности. Лихо тихонько вздохнула - Балаболкин, вне всякого сомнения, являл собой тот тип людей, которых она презирала больше всего на свете. Торгаша без совести, или хотя бы её некоторых признаков.
– Кругляш... Плоский... А что дашь?
Лихо поочерёдно показала то, чем она была готова пожертвовать ради получения предмета.
– Маловато...
– Хитринка в глазу Балаболкина затрясла отъевшимися телесами.
– Мне за неё на три обоймы больше предлагают. Но я думаю пока. Интересная вещица, может быть, себе оставлю.
– Больше у меня нет.
– Лихо пожала плечами.
– Или берите, или я двинула. Ну?
– Ладно. Я закрываю дверь, ты кладёшь всё около порога, и выходишь на улицу. Возвращаешься через две минуты, и забираешь свою хрень. Без вариантов.
– Закрывай.
– Дверь захлопнулась и, блондинка стала выкладывать всё из карманов, пристраивая у порога.
– Ухожу!
Она спустилась вниз, вышла из подъезда. Было слышно, как хлопнула дверь. Первая фаза обмена состоялась. Шатун с Книжником вопросительно уставились на Лихо.
– Ждём. Возможно, устраивать погром, и никого мордовать не придётся. Хотя, сдаётся мне, что это заблуждение... Через две минуты будет ясно.
Через пару минут, дверь снова хлопнула. Блондинка заскочила в подъезд, и вскоре вернулась, держа в руке, опорожнённую, и сплющенную консервную банку, никаким боком не походящую на деактиватор.
– Сука...
– Лихо с нарастающей злостью постучала кулаком по дверному косяку.
– Мудила. Безупречный кандидат на кастрацию. Пошли, мальчики. Только осторожно.
Они поднялись вдоль стены, и замерли. Лихо вытянула руку, и требовательно постучала.
–
– За дверью откликнулись сразу, как будто ждали, когда она постучится. Только голос был не балаболкинский, а незнакомый. Густой, немного гнусавящий бас.
– Кажется, Коля кое-что забыл отдать.
– Громко и бесстрастно, сказала Лихо.
– А что, разве это не то, что требовалось?
– Издевательски вопросили изнутри квартиры.
– Кругляш, плоский, серый. Всё сходится.
– Слышьте, шутники... А вы дверку отоприте, я вместе с вами похихикаю. А то мне не смешно, перед закрытой стоять. Так как?
Блондинка уже примерно догадывалась, какой ответ он услышит. И грустно хмыкнула, когда из-за двери донеслось, со смаком выговоренное "Пошла на хер!". И, раздался продолжительный гогот в два голоса. Балаболкин был человеком с потрясающим чувством юмора.
– Сейчас произойдёт смена юмористов, и качества юмора.
– Лихо повернулась к Шатуну и, скорчила насмешливо-злую рожицу.
– Большого можешь тискать, как душе угодно. Того, что поменьше - оставить в полном сознании. Дискуссию предлагаю считать открытой. Громи.
Дверь в квартиру слетела с петель, и плашмя грохнулась в прихожей. Шатун ворвался в чужую жилплощадь, незамедлительно распечатав баул с трендюдями, имеющий все необходимые сертификаты. Здоровенный лось, габаритами едва ли не превосходящий Шатуна, с неимоверно глупым выражением на толстомясой "витрине", кубарем покатился по прихожей, поймав коронный прямой в челюсть. И остановился лишь с помощью стены в дальней комнате, звучно влепившись в неё макушкой. Голова выдержала только потому, что Шатун бил щадящее, можно даже сказать, не бил - а потрогал. За посылание на известный ориентир, по его мнению - этого было достаточно. Но вот с пережёвыванием пищи, у балаболкинского телохранителя - теперь точно будут проблемы.
Второй попытался было дёрнуться в сторону кухни, но оказался надёжно схвачен за шею и, принуждён к повиновению. Больше в квартире никого не оказалось.
– Давай его в комнату.
– Лихо с садистским наслаждением похлопала Балаболкина по пухлой, лоснящейся ряшке.
– Ишь, защеканец... Филиал испанской инквизиции на выезде, извольте терпеть, и не жаловаться. Знаю, что не ждали. Но у нас сегодня благотворительная акция, не отменять же? Сейчас я тебе устрою наматывание прямой кишки на всё, что на глаза попадётся. И ещё кое-какие плотские развлечения. Вот только то, что они будут связаны с удовольствием - обещать не буду, уж извини... Конвоируй, Шатун.
Громила втащил вяло трепыхающегося, словно частично ожившая водоросль - Николашу, в большую комнату.
– А побледнел-то как, а задёргался...
– Фыркнула Лихо, заходя следом.
– А жить сразу стало непередаваемо грустно, да, Колюнь? Вот видишь, я тоже шутить умею. Правда, юмор у меня насквозь чёрный, но вот такая я уродилась, ничего не попишешь... Пискни что-нибудь, я то я тут перед тобой разоряюсь, словечка вставить не даю. А ты ведь что-то хочешь сказать. Вижу - хочешь... Ну, цигель-цигель, юноша.