Пешки Сдвига
Шрифт:
– Вы кто?
– Полузадушено хрипнул Балаболкин.
– Что вам надо?
– Началось!
– Блондинка вложила в это слово как минимум тонну сарказма.
– Тебе всё генеалогическое древо представить, или как? А второй вопрос вообще неуместен. Но для особо юморных - повторяю на пальцах. Кругляш. Плоский. Серого цвета. Где он?
– Не знаю...
– Так...
– С лёгкой задумчивостью сказала Лихо.
– Попробуем зайти с другой стороны, если спереди, и через мозг - не получается. Вот и диванчик кстати придётся. Нагибай его, Шатун. Книжник, подсоби, надо мужчине
Через пять секунд, Балаболкин лежал пузом на разложенном диване, надёжно удерживаемым громилой, а очкарик, вооружённый "Потрошителем", вдохновенно трудился, разрезая штаны скупщика краденого.
– Кромсай, не жалей!
– С кровожадной физиономией покрикивала Лихо, присев на корточки возле побагровевшей рожи Бухарина: так, чтобы он видел её решительный настрой.
– Да не возись ты - руби с размаху: подумаешь, на одно полужопие меньше станет. Нам ведь не его волосатые булки нужны, а то, что между ними, согласно природе - располагается. То бишь - шоколадный глазик. Девственный такой, непроторенная дорожка. А, Колюня? Не шалишь в "гудок" инородными предметами? Ничего, иногда что-то приходится испытывать впервые...
Книжник справился со штанами, с треском разорвав плотную материю.
– Вот он, вот он, сладкий миг свидания с неизведанным...
– Блондинка зашла сзади, и звучно приложила Бухарина ладонью по голому заду.
– Готов, хитрозадый? Ишь, кого обмануть хотел, дурашка челябинская...
Балаболкин дёргался, безуспешно пытаясь освободиться от мёртвой хватки Шатуна. Лихо сделала громила знак, и он чуть-чуть ослабил зажим.
– Ещё один шанс.
– Скучным тоном сказала блондинка.
– Говори, но по существу.
– Да вы знаете, на кого залупились?!
– Взревел Николаша, немного приподняв голову.
– Да от вас потом, говна не остав...
Шатун снова приплюснул его лицо ладонью, вдавливая в диван. Словесный поток прервался.
– Не получается у нас общения.
– Грустно подытожила Лихо.
– Угрозы, опять же... Книжник, иди пока, пошукай по закромам, может, найдёшь, что нам надо. А мы дальше потрендим, как получится.
Очкарик слинял в соседнюю комнату, которая, как мельком успела заметить Лихо при лихом заходе в квартиру, была превращена в некоторое подобие склада. Лихо наклонилась, почти вплотную касаясь своим носом, носа Бухарина. Тот попытался зажмуриться, но она оттянула ему веко, заставляя смотреть.
– Значитца, так!
– Лицо блондинки исказила зверская гримаса, в голосе послышался звон примерно десятка "Потрошителей", сошедшихся в жёсткой рубке.
– Слушай сюда, тёзка любимца партии. Я с тобой больше "сю-сю" разводить не буду. Насчёт испанской инквизиции - это я слегка пошутила. Но, я и без того - девушка талантливая: а уж в этом отношении - особенно. Слышал, что бабы гораздо превосходят мужиков в том, что касается жестокости? Тебе выпала замечательная возможность убедиться. Я бы сказал - уникальнейшая возможность.
Она выпрямилась, прошлась по комнате - отыскивая что-нибудь подходящее. Балаболкин вздрагивал от звона бьющегося стекла, звуков падающих на пол предметов.
– Всё для тебя, падла.
– Она погладила его свечой по пухлой морде.
– При виде такой гниды, как ты, у меня начинает бурно работать фантазия. Ещё ни с кем подобной штуки не проделывала, специально для тебя расстаралась. Назовём её... ну, хотя бы "тройка". Чего ты хочешь, штука тройка? Сквозь геморрой пролазя бойко... Сначала... следи за мыслью, пидор незаурядный - берём свечечку, поджигаем, и запихиваем тебе на всю длину. Для разминки.
Балаболкин уже даже не дёргался, а трясся. Лихо сделала Шатуну знак, держать его таким макаром, чтобы тот не мог издать ни звука.
– Потом... Потом берём бутылочку, и начинаем внедрять следом за свечкой. Ну, там, как водится - кровушка, вследствие дефлорации. Ничего, я тебе туда-сюда с десяток раз пройдусь - разработается. Массаж предстательной железы, опять же. И, напоследок - вот эту загогулину.
Она повертела венчиком у него перед носом.
– Я тебе её затолкаю так, что хрен достанешь. Ржавчина в кровь попадёт, заражение будет. Сдохнешь, мразь. Я тебе это обещаю. Главное, чтобы ты не мазохистом был, а то мои все старания насмарку. Да вижу, что не мазохист, а просто гнида со жлобским характером...
Она запалила свечу, и зашла сзади, несколько раз капнув горячим парафином, на обнажённые ягодицы. Бухарин что-то упоительно мычал сквозь ладонь Шатуна, закрывшую ему рот.
– Что-то мнится мне, что снизошло на тебя раскаяние...
– Ухмыляясь во весь рот, сказала Лихо.
– Убери ладошку, Шатунчик. Послушаем, что нам птичка певчая в правильной тональности начирикает. Только последний раз предупреждаю - говорить по существу. Будет хоть одно слово не по делу - получишь весь обещанный набор удовольствий. Буду трахать тебя до невменяемости, понял, тварь?!
– Ваша штука у Герцога!
– Выпалил Бухарин, как только Шатун убрал ладонь.
– Часа два назад забрали, у меня нет ничего. Клянусь, чем угодно! У Герцога!
Вернулся Книжник, отрицательно покачал головой, разведя руками. Лихо слегка посмурнела.
– Герцог, это тот, кто над тобой стоит?
– Николаша отчаянно закивал, насколько позволяла его поза.
– А ему-то она зачем? Абсолютно непонятная для посторонних хрень, ладно бы там - разрисована была затейливо, или ещё что...
– Он всякие диковинные предметы собирает.
– Сообщил Бухарин.
– Честно говоря - всякую ерунду, на мой взгляд: камни необычной формы, ещё что-то - лишь бы в этой вещи, какая-то диковинка имелась. Ваза как-то у меня разбилась на четыре, почти идеально одинаковые части - тоже себе забрал. Прибабахнутый он, на этой почве.
– Не хватало нам ещё этого коллекционера с аристократической кликухой, и криминальными повадками.
– Вздохнула блондинка.
– Но: дело было вечером, делать было нечего... Где твой собиратель редкостей проживать изволит?