Пешки Сдвига
Шрифт:
– Вы... Вы что?
– Балаболкин с самым обалделым видом воззрился на Лихо.
– Вы втроём к нему собираетесь? Да у него на "точке", человек пятнадцать - как минимум. И у каждого трещотка. Порвут вас, это уж, как - само собой разумеется.
– А ты у нас, прямо оракул...
– Лихо повертела всё ещё горящей свечой у него перед носом.
– Челябинский обыкновенный. Или нет? Или ты это от безнадёги так каркаешь?
Николаша замолчал.
– Так я не слышу ответа на вопрос. Где этот кандибобер ошивается по большей части? Адреса, пароли, явки. Или мне продолжить увлекательные
Бухарин, пасмурно сопя, назвал адрес. Лихо задумчиво посмотрела на него.
– Прямо не знаю, что сказать... Ты бы, хоть соврать попытался, что ли. А то выложил всё, как на духу - никакой морально-волевой стойкости. Слышал бы тебя сейчас Герцог, наверняка бы опечалился, что в его герцогстве - такие слабые места наличествуют. Скажи мне лучше, имеет ли смысл, попытаться договориться с ним полюбовно. Ну, там - кругляш махнуть на что-нибудь... К обоюдному удовлетворению. Или как?
– Не получится. Он до своей коллекции - на всю голову раскуроченный. Однажды, при мне, на Перекрёстке: одного торгаша лично пристрелил. За сущую безделуху, которая ему глянулась: а тот чучундрик уронил её, погнул что-то... Герцог ему всю обойму из "Овода" в лицо высадил. А с вами даже разговаривать не станет. Это в лучшем случае. В худшем - у меня даже воображения не хватает. Это без прикрас...
– Да вижу я.
– Лихо погасила свечку.
– Тряхомудия не из самых жизнерадостных. Так говоришь - полтора десятка шибздиков с пукалками...
– Как минимум. А то и больше.
– Взводом больше, взводом меньше... Как выглядит твой Герцог?
– Высокий, лоб с залысинами. Нос, такой - прямо орлиный. Прихрамывает на левую ногу. На левой скуле - шрам в виде запятой. Волосы тёмно-русые.
– Понятно.
– Сказала Лихо.
– Теперь скажи - он тут самый крутой, или у него конкурентов - пруд пруди?
– Нет у него конкурентов...
– С каким-то непонятным сожалением, пробурчал Балаболкин.
– Уже года четыре, как он тут всё под себя подмял. Самый козырной, куда бы деться...
– Козырной, говоришь? Не было на него джокера...
– Нет, вы что - серьёзно?
– Бухарин никак не мог поверить в то, что слышал.
– Втроём в капкан полезете? Или у вас кусок приручённого Всплеска есть? Пятнадцать человек же!
– Ты завтра, с утречка, вокруг властительного особняка походи...
– Посоветовала ему блондинка.
– Много чего прелюбопытнейшего узнаешь.
– Так вы меня не убьёте?
– Облегчённо выдохнул Николаша.
– А я думал...
– Размечтался. Шатун, подними его.
Громила вздёрнул Балаболкина вверх, разворачивая лицом к Лихо. Тот настороженно, но уже явно без особых переживаний - ждал, что будет дальше.
– А вот сейчас - ничего личного.
– Сказала Лихо и, отточено разбила Николаше нос, приплюсовав к полученному повреждению - бланш под левым глазом.
– Шатун, вырубай.
Шатун тюкнул пострадавшего барыгу по темечку, и тот обвис в руках громилы.
– Вяжи этот дуэт, чтобы до утра точно не распутались.
– Лихо бросила свечку на диван.
– Мы с Книжником, пока что ревизию в соседней комнате проведём. А то воспользуются беспомощностью хозяев, упрут всё подчистую. Должно
Через несколько минут, троица покинула квартиру Бухарина-Балаболкина. Ничего особенно привлекательного в соседней комнате не обнаружилось, но три коробки с патронов с картечью, и с десяток упаковок сухпая, они всё же прихватили. Естественно, не забыв вернуть себе, честно отданные за отсутствующий деактиватор - ствол и гранаты. Ещё в комнате-складе, скорее всего - в виде малость циничной шутки каких-то высших сил: нашлась ещё одна камуфляжная куртка, идеально севшая на Лихо. Блондинка плюнула, подумала, и прихватила её тоже.
– Как достижения?
– Алмаз скептически оглядел вернувшихся товарищей.
– Ой, не светятся глаза восторгом... Не вижу триумфа. Куда теперь?
– В самый большой гадюшник Танкограда...
– Печально сказала Лихо.
– Я не могу сказать, что пятнадцать рыл с "дыроделами" - это неотвратимый приговор нашей честной компании: но всё равно, как-то не настраивает на позитивный лад. Кто хочет подёргать организованную преступность Челябинска за первичные половые признаки? А придётся...
Штаб-квартира Герцога, располагалась в небольшом двухэтажном особнячке, в котором до Сдвига, помещался респектабельный медицинский центр. Иначе и быть не могло, потому что вряд ли в центре Челябинска будет находиться какая-нибудь захудалая социальная лечебница, с виеватым названием "Гордость Гиппократа". Название шло по фасаду здания, и было выполнено в греческом стиле, позолоченными буквами, изрядно пострадавшими ввиду некоторых перемен, произошедших в последние три с лишним десятка лет. Но до сих пор, его можно было прочесть, без особого напряжения зрения.
– Как будем заходить?
– Шатун поскрёб всё больше густеющую щетину на скуле.
– Чтобы впереди всё ужасалось, а позади всё держалось за лишённую девственность? Или есть соображения?
– А какие соображения?
– Алмаз погладил "Калашникова" по оптике.
– Тех балбесов, что в холле, за стеклянными дверками пузо чешут, я хоть отсюда перещёлкаю. Шесть человек - какая пошлость... Быстрее начнём - быстрее уедем.
– И что вас всегда на ковбойщину тянет...
– Лихо притворно-огорчённо вздохнула.
– Лишь бы покоцать кого-нибудь: чтобы кровища гейзером, да мозги с каждого канделябра живописно свисали... Никакой умеренности.
– Да ладно тебе.
– Махнул рукой Шатун.
– Можно подумать, ты сегодня Бухарину стриптиз показывала, да пончиками с вишнёвым джемом пичкала... А он млел, млел.
– Да я так, для морального настроя...
– Отмахнулась блондинка.
– Согласна насчёт пошуметь, но - без излишнего рвения. Зашли, забрали приспособу - ушли. Кто не спрятался, или там - подумал, что он самый крутой: мы не виноваты. Опять же, Балаболкин вещал, что этот Герцог - порядочная гнусь. И вряд ли вокруг него, кучкуются силком принуждённые к этому образу жизни - высокоморальные члены общества.