Пешки Сдвига
Шрифт:
– Падальщики...
– Алмаз, держащий на мушке оставшуюся на месте парочку ублюдочных гибридов, покосился краем глаза, туда, где над успокоившимся трупом паукособаки, топталось точно такое же существо.
– Жрать подано, налетай...
Но, вопреки его ожиданиям, тварь не стала устраивать обжираловку - ни себе, ни появившимся с ней экземплярам. Она просто замерла на месте, тоже принявшись сверлить ожидающих дальнейшего развития событий, людей - бесстрастным взглядом.
"Та-да-да!" - "Калашников" "стеклореза" невыразительно откашлялся, и паукособака, словившая короткую очередь прямо
– Как тут у вас всё организовано... Прямо завидовать впору.
– Палец Алмаза ещё несколько раз потревожил спусковой крючок "дыродела", и оставшиеся в живых, поменяли свой земной статус, мгновенно придя к точке окончательного финиша.
– Я от природы такой застенчивый...
– Алмаз опустил автомат.
– Когда на меня начинают глазеть таким количеством органов зрения, я делаю всё, чтобы это прекратилось. И, как правило - успешно.
Лихо тоже опустила свой пистоль. Оглянулась по сторонам. Тишь, покой, благодать.
– Спасибо товарищу Сдвигу, за наше нескучное нынче.
– Блондинка криво усмехнулась, посмотрев на Книжника, замершего возле "Горыныча", со стволом наперевес, и выглядевшего вдрызг огорчённым, что ему не дали продемонстрировать, как надо лупить мимо мишени.
– Ещё...
– Очкарик вдруг снова поднял пистолет, нацеливаясь куда-то назад.
– Ебулдыцкий шапокляк, сколько же их там...
Алмаз быстро огляделся, и помрачнел. Тварей прибыло раза в три больше, чем он успел до этого приструнить надёжно и окончательно. Они приближались неторопливо, и вид соплеменников, которых постигла незавидная участь - похоже, нисколько не смущал их.
– Дела хреновенькие...
– На скулах Лихо вспухли желваки, и нервно задёргалось правое веко.
– Книжник, за руль. Быстро!
Очкарик, со злым, сосредоточенным лицом, без повторных приказов - прыгнул за "баранку", врубил заднюю скорость. "Горыныч" взвыл мотором, и Шатун, ухватившись руками за шипастую решётку, стараясь не распороть себе ничего, налёг со всей силы, пытаясь вытолкать внедорожник из западни.
– Давай!
– Громила побагровел от натуги, на шее, на руках - крупно выступили жилы, могучая фигура в этот миг, казалась словно высеченной из камня: монолитной, несокрушимой.
– Пошёл, падла! Пошёл!
"Горыныч" буксовал, не желая выскакивать из трещины.
"Бах! Бах! Бах!" - не переставая, огрызался "Стечкин" блондинки. "Та-да-да! Та-да! Та-да-да-да!" - как обычно, без накладок - отхаркивался горячим "первым блюдом" "Калашников" "стеклореза".
Лихо перезарядила обойму. Две паукособаки, приведённые её стараниями - в безвредное для четвёрки состояние: и одна, ещё продолжающая в агонии сучить своими конечностями - таким был первичный итог нового столкновения с бредовой, и опасной фантазией Сдвига.
Алмаз, как водится, работал гораздо результативнее. Пять мутантов, отхвативших по летальной дозе свинца
– Налетай, слюнявые...
– "Стеклорез" уложил ещё двух ублюдков, и ловко поменял обойму.
– Шарик, Шарик - на, на, на...
– Давай, давай!
– Надсаживался Шатун, выкладывающийся изо всех сил.
– Рептилия хренова!
У "Горыныча" никак не получалось освободиться из ловушки, и громила свирепел буквально по секундам, по мгновениям. Отпустил решётку, тяжело переводя дыхание. Книжник смотрел на него сквозь лобовое стекло, с каким-то недоумённым сожалением. Чтобы - Шатун, да не смог?!
– Давай!
– Шатун яростно сплюнул, топнул ножищей, и снова вцепился в решётку. Широченные плечищи напряглись, словно он сцепился с самим Сдвигом, в момент его первого появления на Земле.
– Газуй, очкастый! Давай, блядь! Ну!!!
Колёса внедорожника бесполезно проворачивались в воздухе, задевая край трещины. Надо было поднять чуть повыше, немного повыше. Шатун налёг грудью прямо на решётку, будто не замечая, что шипы врезаются в тело. Низкий болевой порог достойно показывал себя, но так не могло продолжаться бесконечно.
– А-а-а, с-сука-а!
– Громила снова бросил это непосильное, даже для него - занятие.
– Паскудство!
Алмаз смахнул с игрового поля последние фигурки противника, повернулся к Шатуну, собираясь приложить свои силы, для скорейшего освобождения. Лихо снова перезарядила свой ствол, оглядывая поле битвы. Примерно - двадцать-ноль, суровцевские ведут с разгромным счётом.
Метрах в ста пятидесяти от невольных странников, там, где находился относительно щадящее: неизвестно по какой прихоти неизвестной аномалии - тронутый оплавленностью дом, мелькнул ещё один паучий силуэт, и ещё... Лихо ждала, подняв "Стечкин", думая обойтись без Алмаза. Два экземпляра, подумаешь, какая чепуховина... К чему лишние треволнения?
...Спустя несколько мгновений, из-за этого самого, более-менее уцелевшего дома-корабля: хлынул целый поток тварей. Это было похоже на извержение вулкана, только вместо лавы к внедорожнику катилась целая волна шестиногих уродцев. Оскаленные пасти, матово-чёрные глаза, в которых не было никаких чувств.
Сто пятьдесят метров, паукособаки, при их скорости, учитывая то, что они мешали друг другу, двигаясь плотной стеной: должны были преодолеть где-то за три четверти минуты.
– Алмаз!
– Лихо сдёрнула с пояса "УРку", и, произведя простейшие манипуляции, отправила бонус в сторону прибывающей оравы. "Стеклорез" оглянулся, и "дыродел" мгновенно заперхал огнём, выстёгивая передних тварей. Шатун, глаза которого стали если не совсем квадратные, то определённо - приближёнными к этой геометрической фигуре, экспрессивно помянул праматерь Сдвига, и загребущих уродов из параллельного мира, наверняка имеющих необузданную тягу к анальному сексу с представителями своего пола. Повернулся к капоту задом, чуть присел: и прирос ладонями к стальным трубам решётки, откидываясь назад, и начиная, каким-то запредельным усилием приподнимать "Горыныча".