Пески Виды. Летопись тринадцати зеркал. Книга 2
Шрифт:
На Сашку обрушился небольшой буран и тому, кажется, немного полегчало.
– Ого! – едва слышимая за воем ветра Лета, кажется, восхищалась происходящим. – Чудеса Виды!
А вот Ане показалось, что этого мало. Горячий мир, царивший вокруг душноватыми сумерками, её ледяной магии было не победить. А Сашку надо как-то спасать, иначе вместо возвращения домой, он просто погибнет здесь ещё раз. Поэтому, повинуясь неясному порыву, девочка шагнула к бывшему однокласснику и крепко взяла его за руку. Тот дёрнулся, видимо по привычке напоказ избегать девчонок, но ладонь убирать не стал. Только
– Саш, ты же Привратник. Ты можешь вернуться?
Тот помотал головой:
– Нифига. Рута говорила, и в Магистериуме тоже, что Привратник может переносить людей и предметы, но не себя самого. Типа, это специально сделали, чтобы мы не борзели.
Аня поймала себя на мысли, что иногда, в разговорах через зеркало, ей не хватает прежнего Сашки с его дурацкими «пацанскими» словечками. Очень глупыми, но до боли знакомыми и близкими. То ли Фор, то ли пережитые лишения делали из обычного мальчишки слишком правильного юношу с замашками аристократа. Под Фира что ли косит? Но иногда, как вот сейчас, прежний Никонов прорывался сквозь маску воспитанного мага.
– А ты? – подал вдруг голос Фир из упавшего на песок зеркала. Его подняла и с благоговением отдала Ане Лета. На удивление, молча. – Ты можешь вернуть его обратно?
Кажется, теперь форсит смотрел с интересом.
– Я!? – запротестовала девочка. – Как интересно?
– Как вытащила, так и вернёшь, – спокойно и уверенно парировал Фир.
Хорошо ему говорить!
– Эй, может, не надо? – вмешался Сашка. – Я не хочу, чтобы меня запихивали в эту фигулину! Мне и сюда-то попасть было не слишком приятно!
– Хочешь там умереть? – спокойно посмотрел на него форсит, – Запас сил у Ани не так велик. Когда её холодная магия иссякнет, твоё сердце растет. Хотя, решать, конечно, тебе.
В разговор одновременно вступили Тофа и Лета:
– А может…
– А ты попробуй представить!
Но первая, по выученной привычке не перебивать собеседника, замолчала, уступая второй. Лета же, не смутившись, продолжила:
– Бабушка Терада говорила, что для того, чтобы впустить или выпустить кого-то, нужно закрыть глаза и представить, как ты открываешь дверь! Ты можешь попробовать, Собирательница!
– Я то же хотела предложить, – слегка обиженно произнесла Тофа.
Лета белозубо улыбнулась ей в ответ. Похоже, юная те-ранги не хотела никому насолить, просто, несмотря на высокий статус, она ничего не смыслила в этикете и правилах поведения. По крайней мере, тех, что приняты на Земле и в мире Твилингаров.
Фир, в ответ на вопросительный взгляд Ани, лишь развёл руками, мол, попробуй, хуже не будет. И девочка закрыла глаза. Сперва под веками было черно, лишь плавали цветные круги, да остывал след окружавшего пейзажа. Слышались тихое шипение змееходки, сухой шорох песка, да невесомый шелест ветра. Кожу обтекал тёплый, как парное молоко, воздух остывающей пустыни. Пахло дымом от очага Терады, чья пещера осталась наверху.
Никаких дверей… Аня честно попробовала представить хоть какую-нибудь. Представилась почему-то бабушкина. Закрытая. Девочка попыталась мысленно её открыть, но
С другой стороны, а зачем ей бабушкина? Аня вспомнила высокие мерцающие арки дворца Вит. И, словно прочитав эти мысли, в её чёрной пустоте появилась большая стрельчатая дверь. Такая же вела в Сашкину комнату во дворце. Эта тоже бесшумно приоткрылась. Там, внутри, Аня помнила, оставалась терраса, и ледяные шахматы в половину роста человека. Доспехи, кровать с балдахином и зеркало, через которое Никонов ходил «гулять».
– Анька? Эй!
Открывать глаза не хотелось. Зато в руке Аня почувствовала шершавую и тёплую Сашину ладонь. Вдруг, на самой периферии бокового зрения, в её темноте появился чёткий белый силуэт.
– Это же… – Никонов теперь тоже видел приоткрытую дверь.
Всё ещё не открывая глаз, Аня повернула голову к бывшему однокласснику. Интересно, почему он опять весь в белом? Был же в чёрно-фиолетовом камзоле Магистериума. Сашка тем временем высвободил из Аниной ладони свою и шагнул к двери. Уже, почти скрывшись за ней, он повернулся и как-то неуверенно произнёс:
– Спасибо…
– Да не за что, – пожала плечами Аня.
Что она вообще сделала-то? Мысленно переправила друга в замок Вит? Вот уж помощь!
Дверь тем временем закрылась, отсекая мир воспоминаний от нынешнего момента. Оказавшись вновь в своей темноте, Аня открыла глаза. Не так уж много и поменялось. Ночь упала на пустыню Виды, как тяжёлый бархатный занавес. Только Лета, зажегшая небольшой фонарик из разноцветной стеклянной мозаики, была видна рядом со своим ездовым зверем.
Увидев, что Аня «вернулась», юная те-ранги, в чьих тёмных глазах отражался неяркий свет, протянула ей зеркальце. Только сейчас пришло понимание, что Саши больше нет рядом. Аня даже оглянулась, а когда вновь посмотрела в гладкую поверхность своего средства связи, Никонов с лёгким смешком помахал ей оттуда рукой. Тофа рядом рассмеялась как будто с облегчением. Фира вновь не было видно.
– Ааа… а как? – удивилась происходящему Аня.
– Ты, наверное, тоже Привратница, – улыбнулась Тофа.
– Это как-то слишком круто для Привратника – открывать двери в обе стороны, да ещё и мимо Перекрёстка, – хмуро заявил Сашка.
– Он прав! – раздался откуда-то из глубины помещения голос Фира. – Это что-то другое. Привратники так не могут. Ну… или мы просто чего-то ещё не знаем.
– Ой! – Тофа вдруг посерьёзнела. – А что с… что с отцом? Ты видела его, Аня?
Вспомнился лисий силуэт, бегущий с неестественной скоростью за мотоциклом Милы.
– Ннуу… я видела его, но… издалека, – и, упреждая вопрос форситки, сказала: – позвать я его не смогла. Мы ехали, и потом… страшно было. Но ты не переживай, Мила на неделю время остановит. Он ничего сделать не сможет, и не убежит. А я вернусь, и… ну, попробую с ним поговорить.
Хотя как она это сделает, Аня задумалась только теперь. Ведь при каждом появлении тёмной сущности, раньше принадлежавшей Эффи, тело и разум сковывал тянущий жилы страх. Конечно, они могли ошибаться, и Эффи тут ни при чём, но уж больно схожи были ощущения. В любом случае, она обещала подруге, и придётся что-то с этим сделать. Хорошо только, что не сейчас.