Песнь алых кленов. Том 2
Шрифт:
Глава клана Джинхэй вошел в комнату уже с палкой, которой наказывали провинившихся. При виде нее у Сяо Тун отчего-то заболели зубы, ноги стали ватными.
– Отец, вы не запрещали, – напомнил Вэйшенг. – Я думал, что вы не будете против. Думал, что вы доверяете мне мою жизнь и клан. Поверьте, лучше хозяйки для Джинхэй не найти. Пожалуйста, не мешайте. Она понимает, что виновата…
– Я приказывал больше не пускать ее в клан! – Джинхэй Пинг замахнулся на сына, за спиной главы уже толпились другие люди из клана, сбежавшиеся на шум. Пинг и не собирался бить наследника, лишь припугнуть,
– Прошу главу не отказываться от меня. Я была недостойна, принесла столько позора в семью. Но я с позором вернулась. Дозвольте остаться хотя бы наложницей вашего сына. Без него моей жизни не существует. Хоть на улице на цепь посадите, а не прогоняйте от него!
Сяо Тун в очередной раз подумала, насколько жутко то, что она готова делать ради спасения людей, которые ей должны быть чужими. Некоторые заклинатели скорее умрут, чем примут такой позор, для нее же это было неприятно, но не смертельно. Возможно, ей сложно будет смотреть в глаза тем, кто видел ее в таком состоянии, но сейчас все мысли были о том, как спасти Фа Ханга.
– И меня хочешь обмануть, тварь?! – не поверил Джинхэй Пинг, размахнулся и ударил по спине. Звук получился глухим, ему не хватило размаха в тесной комнате. Вэйшенг хотел броситься на помощь жене, но мать удержала его. Он и сам понимал, что вмешаться сейчас – значит сделать хуже. Им обоим нужно было это пройти.
Сяо Тун не пошевелилась и не вскрикнула. Джинхэй Пинг не успокоился и ударил еще дважды – снова по спине и по плечу. После этого заметил, как смотрели на него люди в комнате.
– Я не приму ее в семью! – прокричал он. – Все здесь только и ждете моей смерти!
Тут же, словно сам на себя беду накликал, схватился за грудь. Сяо Тун даже подумала, что он притворяется, но у Джинхэй Пинга лицо стало неестественно пунцовым, к нему тут же бросились прислуга, жена и младший сын. Старший воспользовался суматохой, чтобы оттащить Сяо Тун подальше от этого клубка.
Уже ночью Джинхэй Пинг лежал в своей спальне, с холодной мокрой тряпкой на лбу. Дышать было больно, он хрипел, но больше ничем не выказывал, насколько ему плохо. Когда объявили, что пришел старший сын, глава клана даже попытался встать, но не позволила сидевшая рядом супруга.
Джинхэй Вэйшенг выглядел растерянным. Отец опозорил его, избив жену у него на глазах. Опять. Отец умрет, а ему теперь с этим жить. Совершенно безобразная ситуация.
– Вы завершили обряд, пока я тут валялся? – спросил Джинхэй Пинг. Сын отрицательно покачал головой, печально опустил голову:
– Не могу пойти против вашей воли. Как и она. Она за дверями в дом, стоит на коленях и, кажется, намерена простоять так всю ночь и дальше, пока вы не простите ее.
Вэйшенг не ожидал от Сяо Тун такой покорности. И это волновало
– Выйди, – попросил супругу Пинг. – Я не буду подниматься. Не волнуйся.
Женщина послушалась, но, проходя мимо сына, попросила:
– Не нервируй отца.
Она прикрыла за собой дверь, некоторое время было тихо.
– Почему ты выбрал ее? – спросил отец, глядя в потолок. Сын прошел в комнату, встал на колени возле кровати, покорно опустив голову.
– Там, в пещере, где прятались дети… Все были напуганы. С этим чудовищем даже не каждый заклинатель мог бы справиться. Там были взрослые мужчины. Но именно она просила дать ей оружие. Я сначала даже подумал, что это красивый мальчик. Будь это мальчик, я бы просто взял его в клан. Но девочку захотел сделать своей женой. Никогда не видел настолько смелых и отчаянных…
– Жена не должна быть смелой. У каждого в клане свои задачи.
– Но жена должна быть поддержкой мужу.
– Ты недостаточно смел, чтобы тебе понадобилась поддержка? – проворчал Пинг, все еще не глядя на него.
– Нет… Не в этом дело, отец. Я много читал, много видел. Клан Джинхэй не всегда жил в мире и не всегда будет жить в мире. Если мне нужно будет уйти, если я умру – я хотел бы, чтобы было кому его доверить.
– У тебя есть братья, – напомнил глава, швырнув в сына тряпкой со лба. Вэйшенг стерпел, встал, положил тряпку обратно отцу на лоб.
– Я полюбил, отец.
– Да нет никакой любви, – возразил глава клана. – Есть чувство блаженства, но оно быстро проходит. Ты не мог полюбить ребенка.
– Я и не говорил, что ребенка. Я не переставал удивляться ей все время, пока она была в клане. Она была особенной. Я не привык к такому. Даже когда она сбежала, я был зол, но подумал, что женщина, которую я люблю, поступила бы именно так. Я не знаю, что со мной. Но все закончилось хорошо – она снова тут. Мы почти завершили свадьбу.
– Надо было убить ее, – бросил Джинхэй Пинг, поворачиваясь на бок.
– Я умер бы следом.
– Я знаю. Иначе знал бы, что с ней делать.
Голос у старика был спокойный, словно он и в самом деле собрался умирать. Все так же, не поворачиваясь к сыну, он спросил негромко:
– Пробовал ли ты ее?
Вэйшенг хотел возмутиться, но отцу нельзя было перечить.
– Да.
– Так и знал, что не вытерпишь. Чиста ли она?
– Да, отец.
– Хорошо. Пусть стоит дальше там на коленях. Позже можешь прийти и сказать ей, что я прощаю, но запомни, не раньше часа Овцы. До тех пор пусть все видят ее смирение.
– Отец, она будущая хозяйка, а вы ее позорите.
– Не раньше часа Обезьяны, – изменил решение глава. – После можете закончить ритуал. Я ее никогда не приму, но сколько мне осталось? Развратил мой клан, который я столько времени держал в порядке и благочестии.
Решив больше не спорить, Джинхей Вэйшенг поклонился, хотя отец и не видел этого, и потихоньку направился к двери, оставив старика ворчать себе под нос.
– Убедись, что ее больше никто не посмеет называть потаскухой, – напомнил Пинг, снова со стоном поворачиваясь на спину.