Песнь лихорадки
Шрифт:
— Отвечай мне, — мягко сказал ПМГ, но в его словах звучало такое колоссальное внушение, что я мгновенно начала выплевывать каждое известное мне слово непоследовательной болтовней из случайных ассоциаций. — Не ты, — отсутствующим тоном произнес ПМГ, и я заткнулась.
— Да, манипулирующий ты засранец, — проскрежетал Круус. — Я слышал музыку.
Я уставилась на Крууса.
— И ты не подумал упомянуть это при мне, хоть и знал, что мы охотимся за гребаной песней?
Он пожал плечами.
— Я подумал, что это различные отрывки Книги. По звучанию напоминало касты Невидимых,
Я прищурилась, пытаясь понять, говорит ли он правду. Я получала от него смешанные сигналы. Я повернулась к ПМГ и нахмурилась.
— Значит, ты ее закончил. И не потрудился нам это сообщить?
— Задолго до ухода Зары.
— Но ты не обратил возлюбленную, — запротестовала я. Именно этот факт убедил меня, что король потерпел неудачу, что в этом направлении не стоило и пытаться. И теперь он говорит, что добился успеха? Тогда почему он ее не использовал? И согласно тому, что я поняла из хронологии событий, учитывая, как давно король подарил возлюбленной музыкальную шкатулку, у него была маленькая вечность на то, чтобы передумать.
— Нет, король этого не сделал, — сказал он, и меня полоснуло столь острой болью, что я согнулась пополам, держась за бока. — Тот, кто споет песню, должен заплатить цену.
— Но ты не мог ее пропеть. Ты не королева, — запротестовала я.
Он обратил свой усеянный звездами, апокалиптический взгляд на Крууса и слабо улыбнулся.
— Правила. Податливы. Он мог. Он решил не делать, — выражение его лица отражало отцовскую гордость. — Твоя очередь выбирать.
— Почему ты смотришь на Крууса? Я думала, это я должна пропеть песнь.
Его голова повернулась ко мне, и я погрязла в его огромном внимании, запуталась точно муха в клейкой ленте, неспособная пошевелиться.
— Ты будешь должна мне три услуги, — провозгласил он.
Я мгновенно кивнула. Отказ не был среди вариантов.
— В нужное время я приду к тебе. Ты подчинишься без вопросов.
Я снова кивнула.
— Музыкальная шкатулка содержала половину. Другая половина была спрятана в Синсар Дабх.
— Ее там не было, — прорычал Круус. — Ты никогда ее не заканчивал. Признай это, мудак. Это тебе не по силам. Я бы знал.
Я сказала ПМГ:
— Хочешь сказать, я могу соединиться с той частью, которую оставила позади…
— Она была не в той части, что отделилась и вошла в тебя.
— Так кто должен ее пропеть, я или Круус? Наш мир умирает!
— Миры умирают.
— Что за гребаную игру ты ведешь, старик? — потребовал Круус.
— Ты даруешь МакКайле свою половину? — спросил ПМГ.
— Чтобы спасти свою расу? Да. Я всегда жаждал править ими. Как подобает истинному королю.
— Но это не поможет, — сказал ПМГ. — Спасти твою расу. Это обречет ее. Цена совершенной песни… — его усеянный звездами взгляд окружил нас, и внезапно мы с Круусом оказались рядом плечом к плечу, он передвинул нас просто силой взгляда, — смерть всего, порожденного несовершенной песнью.
Я осознала его слова.
— О Боже, то есть… — я умолкла, в ужасе уставившись на Крууса. Затем резко
Но он не послушался. Он продолжил доносить свою мысль с абсолютной ясностью и окончательностью, звоня в похоронный колокол по всему моему миру.
— Как только песня будет спета, раса Невидимых прекратит свое существование, от самых скромных до самых величественных ее созданий. Он никогда не предавал тебя, Круус. Он не предавал никого из своих детей. Ради них он отказался от самого дорогого, что у него было, — ПМГ улыбнулся с легкой горечью. — И в конце концов, она все равно его оставила.
— Ты не должен был ему это говорить, — яростно произнесла я. — По крайней мере, не до того как он передаст мне песню! Ты мог бы солгать.
— Никакого веселья, — пробормотал ПМГ.
Круус маленькую вечность стоял неподвижно. На душе у меня становилось все тяжелее по мере того, как затягивалось его молчание. Наконец он горько произнес:
— Ты это нарочно сделал, ненормальный мудак. Ты нашел способ загнать меня в угол. Если я откажусь отдать мою половину МакКайле, я умру. Если я дам ее МакКайле, я умру. Я умру в любом случае.
— Но Видимые выживут, — мягко сказал Парень с Мечтательными Глазами. — Ты же хотел быть королем.
— Нахрен Видимых, я всегда их презирал! Мертвец — не король!
ПМГ пожал плечами.
— Никогда не говорил, что будет легко.
Внезапно ПМГ исчез, а мы вернулись в книжный магазин.
Все разом заговорили, желая узнать, что случилось, но моя голова шла кругом, и в животе возникло ощущение тошноты, потому что я знала, что в Круусе нет альтруистичности, он презирал Видимых, и вся его мотивация на протяжении всего его существования — это освобождение Двора Темных.
А не его убийство.
И не собственная смерть в процессе.
Мой взгляд метнулся к Круусу, и я умоляюще уставилась на него, пока тянулось время.
Я нашла ответ на свой вопрос в безжалостных глубинах его социопатичного эгоистичного взгляда. Суицид был не в его природе. Он просто не так был устроен. Он был ходячим изначальным недостатком, сотворенным несовершенной песнью.
Невидимыми двигала бесконечная всепоглощающая жажда украсть то, чего им не хватало, в слепой ненасытной погоне сделать себя цельными. Видимые же всего лишь были опустошены бессмертием, ими двигало желание испытать эмоции, которые, как я начинала подозревать, они когда-то знали.
Видимые могли эволюционировать. Невидимые были на это неспособны, они заточены в несовершенном, ограниченном, эгоистичном существовании.
Круус даст мне его половину песни?
Ни. За. Что. На свете.
Он знал, что я нашла ответ на свой вопрос в его взгляде, и сверкнул ледяной улыбкой.
— Пошла ты нахрен, МакКайла, и весь твой мир тоже. Если я обречен, — сказал он, сужая глаза до полосок радужного льда — и внезапно я поняла, что смотрю в глаза психопатичной Синсар Дабх, — то и ты обречена. Вместе с каждым ныне существующим Видимым. Я никогда не позволю этим ублюдкам пережить мою расу.