Песнь о наместнике Лита. Тревожное время
Шрифт:
– Против кардинала не попрешь... Спровадят меня отсюда, и чего?
– задал слегка агрессивный вопрос капитан.
– К женушке на поклон идти? Она змеюка у меня, ломаного суана не допросишься. Ох, что же я тебе все рассказываю...
– потерев массивной ладонью лоб, Арамона горестно вздохнул.
– Рассказывайте, - велел Ричард.
– Тем более, уже начали. С вашими мотивами мне все ясно, а отец?
– Умирать мне на войне не хотелось, - бухнул Арамона, - а эти выродки... Шутники хреновы, издевались надо мной, как могли. Я-то что, всего-навсего подыхать не хотел, а они...
– Что - отец мой?
– Ричард смотрел широко раскрытыми глазами и не верил своим ушам.
– Не таращьтесь на меня, унар, не по уставу это. Что вы вылупились глазищами, как Придд? Нет, папенька ваш не издевался, но увидел, что бегу и пристрелить хотел на месте. Хорошо еще, что отвлекли его! Ваших годов был, а...уже злой и дикий. Кабан... Знаете, как это страшно?
– Не знаю, - честно ответил Ричард.
– Конечно... Все вы, герцоги и графы смелые, все смерти не боитесь, а я не дурак какой-нибудь...
– пьяно пожаловался капитан и вздохнул с такой небывалой горечью, что будь Ричард человеком слабым духом и мягкосердечным, обязательно проникся бы к нему состраданием.
Но сочувствовать Арамоне юноша не спешил - вместо этого он жевал остывшую блестящую от масла колбаску, утоляя голод, и думал о главном. Если он хочет подцепить капитана на крючок, нужно воспользоваться этим шансом, довольно приличным, кстати, главное потом не проболтаться Штанцлеру или кому-то еще из талигойских борцов за честь, иначе измучают нравоучениями о том, что порядочные молодые люди так себя не ведут.
А отец, если брать во внимание его молодую на тот момент горячность, поступил правильно. Жаль только, что не успел пристрелить Арамону - тогда никто бы не набрасывался на Ричарда с обвинениями и придирками чуть что, но грустными мыслями время вспять не повернуть, приходится жить дальше, и к тому же у него имелся один шанс повлиять на капитана.
– Значит, вы дезертировали с поля боя, но благодаря молчанию моего отца остались целы?
– Я был ранен!
– возмутился Арамона.
– Талигойский трибунал для всех один. Мой отец не выдал вас своему эру, Морису Эпинэ, поэтому вы обязаны ему если не жизнью, то хорошим положением.
– Не сметь!
– взревел Арамона, стремительно трезвея и, скорее всего, проклиная собственную болтливость.
– Щенок!
– Выгнать из Лаик вы меня уже не выгоните.
– Да ты... Да я тебя...
– Наградите возможностью спокойно жить и учиться, - твердо завершил Ричард, хотя его уже трясло мелкой дрожью от навалившихся, словно тяжелые булыжники, сведений.
– В таком случае я уподоблюсь отцу и сохраню молчание о вашем прошлом позоре. А еще я бы не отказался от места в первой пятерке выпуска, потому что если меня не выберут на Фабианов день, то я и секреты хранить не смогу, понимаете ли.
Вытаращившись на самого нелюбимого подопечного, Арамона стиснул огромные кулаки и занимался исключительно мыслительным процессом, пока Ричард дожевывал вторую колбаску. На вкус они очень даже ничего, даже холодные, неплохо бы заказывать такие у поваров в Надоре, чтобы поднять душевные и физические силы сестренок. И только насытившись, он нашел в себе силы взглянуть на красную
– Что вы решили, господин Арамона? Мне станет очень прискорбно, если вам придется, как вы выразились, отправляться на поклон к женушке, но...
– Четвертое место!
– заорал толстяк.
– И марш отсюда! Вон! Дурная кровь!
– Слушаюсь, господин Арамона!
– отчеканил Дикон, и счел за лучшее быстрым широким шагом покинуть покои начальства.
Таким образом, одно важное дело было решено, и юноша мог спать спокойно в прямом и переносном смысле. Протрезвев, конечно, капитан Арамона, возможно пожалеет о своем согласии, однако он не Ричард, и хитрить не умеет, а потому все должно быть по плану. И разговоры с товарищами тоже.
И кстати о товарищах.
Унар Валентин ничего не знал о том, кто спас его от Твари, поэтому не засыпал Ричарда благодарностями, и юноша остался этим доволен. К чему чествования, которые могут значительно усложнить и без того трудную предизломную жизнь? Да и выпячивать собственные заслуги - совсем некрасиво, к тому же Валентину вряд ли хотелось лишний раз вспоминать, как его тела захватила Изначальная Тварь. По этим, и еще некоторым причинам юноша остался анонимом, куда сильнее его беспокоил Эстебан.
Единственный сын Жоана Колиньяра продолжал старательно избегать Ричарда, не смотрел в его сторону во время встреч в трапезной или на занятиях, но при этом не собирался задевать и смеяться над ним. Впрочем, попытки друзей он не пресекал.
С того злополучного вечера «горделивый» Ричард словно бы умер для не менее горделивого Эстебана, и все пошло прахом. Осознание этого изрядно злило Дикона, но так как он пообещал самому себе сдерживать злость в узде, приходилось тратить силы на лихорадочную мыслительную деятельность, и к тому же Арамона действительно отстал с придирками, так что жить стало спокойнее.
После многочисленных мыслей и расчетов длиной в неделю, юноша понял одно.
Эстебана Колиньяра следует заинтересовать некими сведениями.
И поэтому Ричард нашел в себе силы остановить бывшего товарища по дороге на молитву. Новый капеллан не слишком следил за присутствием всех унаров на своих религиозных монотонных нотациях, он вообще отличался редким и даже порой преступным невниманием, так что это труда не составило.
Куда сложнее оказалось схватить Эстебана за руку и втиснуть в узенький темный коридор - тот старательно сопротивлялся, видимо решив, что Суза-Муза воскрес и продолжает безобразничать. Только знакомый голос рассеял его страхи.
В пыльном коридоре раздался шорох приглушенных голосов, прерываемых покашливанием:
– А, Окделл...
– Что происходит?
– Вы сами знаете, герцог.
– Право же, не нарушайте правила в мою честь.
– Сейчас дам в глаз...
– Дай, что ж с тобой делать.
– Каких кошек тогда творилось, Ричард?
– Значит, я прощен?
– ...ага. Если все объяснишь.
Для объяснений времени не имелось вовсе - слуги это вам не капеллан и всех унаров пересчитывают, прежде чем запереть в комнатах на ночь, особенно стараются после его, Ричарда отлучки в кабинет Арамоны.