Песнь о птице Алконост
Шрифт:
Люди склонны ошибаться. Эта истина была известна нам лучше, чем кому-либо другому. Только раньше, вновь и вновь убеждаясь в ней, мне не приходилось испытывать такие боли и почти звериный страх! Глупо жаловаться и ныть, бросаться обвинениями. Если люди и ошибаются, то очень не любят признавать свои ошибки. Вот и теперь, прося прощения у меня, Владимир лишь полуобернулся, так и не рискнув встретиться взглядами. А я ненадолго замолчала, покосившись на хмурых спутников.
–Постой, но если вы сейчас воюете с троллями, то, что здесь делает Енк? И почему в самом центре хваленой Вессии замок Тимира наводнен врагами Повелителя?
–Все не совсем так. Енк – мой друг. Мы знакомы с самого детства. Я уверен в нем, если вопрос будет стоять в верности мне или тролльему королю, Енк выберет
«Удивил»,– хмыкнула я про себя. Я знаю парочку десятков эльфов, которых небольшим усилием можно подцепить на крючок алчности, лести или лжи. И чем гуще кровь «первородного», тем легковернее в итоге он оказывался.
–Чтож, говоришь ты складно. Но меня интересует, почему меня пытали, фавн подери, но, при этом, не вели допрос? И откуда тогда, каддар, ты знаешь мое имя?
Уже в тот самый миг, когда с его губ слетело незаметное «Келено», я невольно напряглась. Но усилием воли заставила сердце биться медленнее, а мозг соображать вдвое быстрее. Что это значило для меня? Учитывая, что мы поселились в этих местах не больше седмицы назад и никак не успели пообщаться с местным населением, тем более говорить кому-либо свои имена. А значит, мое Владимиру стало известно от тех, кто его знал: сестер. Выходит, врет? И если сестры связались с ним, то сейчас они могут быть уже мертвы. От самого ужасного из возможных сценариев волоски на моем теле встали дыбом. Но Владимир не лгал. В глубоких зеленых глазах можно было утонуть, как в пучине Эрегейского моря. Но их бездна не таила в себе ложь.
–Тимир ушел в поход, но перед этим запретил нам допрашивать тебя. Он хотел сам. А с именем все просто. Ты же Келено? Так неужели ты и впрямь подумала, будто Тимир не в курсе того, что твориться на его землях? Особенно если учесть, что вы поселились здесь в самом начале войны. У него, как и у любого другого правителя, возник закономерный вопрос: шпионы или наемники? В принципе, история довольно прозрачна: изгнаны аргонавтами. Но только что-то не складывалось. Почему сюда? В Вессии убийственный холод шесть месяцев в году. Могли бы выбрать что-нибудь южнее. Видишь, я неплохо осведомлен о гарпиях. Ну, и потом, в замке обширная библиотека, так что довольно много мы с братом почерпнули оттуда. Аэлло -белокурая; Тиелла -рыжая. Да ещё, отряд наворопников, направленных мной в Темные горы, доложил, что на границе видели трех гарпий. Они интересовались судьбой черноволосой девушки и, кажется, называли её Келено. Я помилован?
Мужчина обернулся и внимательно посмотрел на меня. Молния насторожилась и потянула поводья.
–Я знаю, у тебя накопилось слишком много вопросов,– начал он мягко.– Обещаю, что отвечу на каждый. Но сейчас мы слишком вымотаны, слишком устали. Вот, хотя бы ты. Пальцы, наверное, зверски болят?
Я уставилась на свои ладони, как будто увидела впервые: зрелище не для слабонервных. Под плащом им самое место! Владимир проследил за уловкой, виновато покачал головой и отвернулся.
Луна висела совсем низко, цепляясь за верхушки темных исполинов-кедров, и оттого казалась пугающе огромной. Наш маленький отряд уверенно скакал рысью по неприметной, петляющей узенькой тропинке. Здесь, внизу, ветер почти не чувствовался, лишь робко колыхал тонкие ветви кустарника, запорошенные липким снегом. Зато, поднимаясь взглядом по коряжистым стволам векового леса, можно было упереться в недосягаемые кроны. Так высоко, что глаз еле-еле мог уловить посеребренные кусочки неба сквозь чернеющий в вышине лапник. Там-то ветер и жил в полную силу. Верхушки деревьев размашисто качались, наполняя зимнюю тишину ночи треском и пугающим гулом. Вороной, вслед за кобылкой мага, перешел на шаг. Он сделал это впервые за пять лучин- воистину, терпеливые создания. Таких лошадей, как ахалтинцы, я велела бы подковывать небесным металлом, инкрустированным слезами богов. Под тонкой, но удивительно прочной кожей играли стальные мускулы. Изящные кони без труда могли преодолевать самые сложные препятствия, даже не сбиваясь с размеренной иноходи.
–Как зовут
Пожалуй, этот безобидный интерес не вызовет отрицательных эмоций у мага.
–Буран. Он появился на изломе зимы. В тот день случилась сильная метель. Буран же должен был родиться только через седмицу, так что брат не сильно беспокоился, когда по самую маковку замело конюшни. А я не находил себе места. В конце концов, Тимир уступил. Мы добрались таки до ворот и увидели его. Никогда до того и после того мне не приходилось встречать более своенравного скакуна. Встает, шатается, голодный. Но с рук не ест. Кусается.
–С рук?
–Да. Быстрая, мамка его, при родах умерла. Если б раньше… А этот – дракончик, даром что огнем не дышит. Тимир его Метелицей назвал и мне подарил. А я то уж только потом Бурана разглядел.
–Красивое имя.
Я ласково потрепала коня по холке, тот мотнул головой и недовольно стриганул ушами.
–Аккуратнее с ним. Очень норовистый. Молодой ещё,– извиняющимся тоном добавил Владимир.
Склонившись над гребнем длинной шеи, я зашептала скакуну на ухо мягким, терпеливым голосом. Говорила все подряд, важно не это. Поделится теплом, просто подружиться. Ведь мы с ним были так одиноки в этом мире. Спустя пару минут Буран отреагировал: заинтересованно повел ухом и доверительно закивал. Маг, наблюдавший за мной с нескрываемым интересом, даже немного приподнялся на стременах, пытаясь расслышать таинственный монолог.
–Надо же, похоже, вы нашли с ним общий язык! Заклинание?
Я довольно ухмыльнулась и запустила пятерню в шелковую гриву.
–Если ты прочел так много книг про нас, как говоришь, неужели не понял: гарпии не умеют колдовать. Зато, мы умеем чувствовать магию.
–Сомнительно,– упрямо протянул мужчина.– В тот день, когда мы поймали тебя, почему ты ничего не почувствовала?
Мне оставалось только прикусить язычок. Что-что, а это врятли получиться когда-нибудь забыть. С самой денницы я упрямо бродила по заснеженному лугу в поисках корня карачай травы. У нас на родине такую редкость достать сложно. Самым сильным действием обладали корни, выкопанные именно из-под первого снега. Сестры, хоть и не разделяли увлечение травами, никогда не брезговали теплым компрессом из лешанника или отварчиком от клопов. Корень вредничал, никак не хотел даваться в руки, ускользал, нагло подсмеиваясь из-под ближайшего валежника, не наигрался ещё. Я тихо бесилась, но малодушничать и отступать в ещё неуютную, но стремительно исправляющуюся благодаря усилиям сестер пещеру не хотела. Помню, на мгновение оторвала взгляд от нахально подмигивающего корешка и распрямила затекшие плечи, когда из низких темных облаков, незаметно и неотвратимо заполонивших небо, на землю посыпалась белая крупа. Нет, не снег, как подумала сначала. Магия. Безграничная, невесомая, но от этого ещё более сильная. Древняя. Она накрыла меня ловчей сетью. Спастись не оставалось не единого шанса.
–Скажи, маг, кто в тот день ставил на меня сети?
–Я.
Смелое заявление. Охотно посмеялась бы, жаль, настроение подкачало. Владимир, хоть я и чувствовала в нем магию, не совладал бы с подобным. Но раз он не хочет признаваться, настаивать не стану. Подожду удобного случая.
Енк не встревал в наш разговор, потому как давно и сладко посапывал прямо в седле. Рашаль весь сморщился, ссутулился и тоже клевал носом.
–Куда мы направляемся?
–В мой замок. Тимир подарил мне его лет десять назад, с тех пор ни разу не появлялся там. Думаю, это станет самым безопасным местом, пока ты не выздоровеешь. Потом видно будет. Постараюсь переправить тебя к сестрам. Но полный лунный цикл придется погостить у меня.
Владимир легонько тронул поводья, и Молния перешла с шага на рысь. Наши скакуны безропотно последовали за ней. Они смотрелись очень гармонично: красавица вороной масти и такой же «вороной» мужчина. Стройный, высокий. Изящные руки, статная осанка. Невольно залюбуешься. Владимир (неужели он почувствовал спиной мой взгляд) обернулся и подмигнул. Почему от этого все внутри меня налилось горячим смущением? И пусть невысказанные вопросы цепкими коготками скребли душу, я предпочла оставить их до завтра, и просто наслаждаться хрустальной тишиной свободы.