Песнь третья, О Троне и Дороге в неивестность
Шрифт:
– Если не нужен, можешь выкинуть, - он рывком распахнул двери.
– Давайте его сюда!
– Кей посторонился.
Два гвардейца втолкнули связанного юношу, бросили на пол перед Шу и застыли с ничего не выражающими лицами. Она неторопливо перевела взгляд с золотистых волос, рассыпавшихся у её ног, на брата. Он упрямо, с сознанием абсолютной своей правоты, посмотрел ей в глаза и приподнял в кривой улыбке уголок рта.
– Что ж... наверх его, в круг, - мягким голосом голодного вампира она отдала распоряжение солдатам.
– Думаешь, я скажу тебе спасибо?
– она перешла на шипение.
– Потом, родная, - Его Величество
Гвардейцы уже ушли, тихо закрыв за собой двери, а Шу продолжала стоять на том же месте. По челу её пробегали тени. Злость, растерянность, надежда, обида, ярость смутной чередой сменяли друг друга. Наконец она стряхнула головокружительный морок и медленно, словно сквозь встречный ветер, пошла к лестнице.
Принцесса поднялась на последний, четвёртый этаж своей башни, в комнату, где когда-то родился Кей, а теперь располагалась её магическая лаборатория. С последнего визита там ничего не изменилось. По-прежнему на стенах ровным желтоватым светом горели вечные фонари, на сером гранитном столе в беспорядке перемешались алхимические принадлежности, из шкафов грозили вывалиться книги, на конторке громоздились бумаги, валялись перья вперемешку с хлыстами, кинжалами и ещё чем-то острым, на кресла и кушетку были наброшены пятнистые шкуры, напоминающие рысьи. Между западным и северным окнами пылал камин. Лишь середина круглой комнаты была свободна. Там, в центре белого мраморного круга, чуть возвышающегося над полом, меж двух металлических столбов, вделанных в пол и потолок, лицом к камину стоял человек. Его руки удерживались двумя немного провисающими цепями.
Шу приостановилась, рассматривая его со спины - ноги босы и исцарапаны, кожаные штаны в грязи, дранная на боку рубашка прилипла к телу и испачкана красным, рукава изорваны напрочь. Как бы она не сердилась на него, но оставлять кровоточащую рану не собиралась. Принцесса взяла с конторки ближайший острый предмет, оказавшийся метательным ножом, и подошла к юноше. Не дыша, он замер, когда её рука нежно коснулась шеи, отводя в сторону пряди, и чуть вздрогнул, почувствовав острие, от ворота вниз вспарывающее его рубашку. Ещё несколько взмахов, и Шу отбросила ножкой негодные тряпки. Стоя у него за спиной, она провела пальцами в воздухе вдоль обнаженного торса, привычно исцеляя глубокий порез, и уловила судорожный вздох. Оценивая результат, сделала шаг назад. Заткнула нож за пояс. Пару более мелких порезов, ссадины и кровоподтеки она трогать не стала.
В молчании свистящего за окном ветра и треска пламени в камине Шу обошла Тигрёнка и остановилась, ожидая, что он поднимет склоненную голову. Тёплые огненные блики играли на закрывающих его лицо распущенных волосах, притягивая её взгляд. Прикусив от волнения губу, Шу протянула руку и приподняла вверх его подбородок. И увидела, как в зеркале, прокушенную до крови губу и мечущихся демонов в глазах. Несколько долгих мгновений она удерживала свою непослушную руку, чтоб не стереть красную капельку с его напряженного рта...
Хлесткий звон пощечины разорвал оглушительную тишину. Принцесса вернулась в спасительную ярость.
– Ты... как ты... как ты мог оставить меня!
– Удар. Ещё удар. Его голова бессильно моталась от каждой оплеухи из стороны в сторону, из треснувшей губы бежала алая струйка.
– Почему? Как ты посмел?
Шу отскочила от него, как ошпаренная, встретив снова пронзительно синий
– Зачем? Разве тебе было плохо со мной? Разве я обижала тебя?
– голос срывался, глотая непрошенные, злые слёзы.
– Как ты посмел сбежать!? Ты предал меня!
– она устремилась к нему, желая снова ударить, и остановилась, как налетев на невидимую преграду. Хриплый, будто шершавые слова раздирают горло, шепот.
– Предал?! Разве может предать раб? Разве может предать бессловесная тварь?
– впервые Шу видела его таким. Горящие болью и яростью глаза, раздувающиеся ноздри, капающая со сжатых губ кровь.
– Неправда!
– Да ну?! Не ты надела на меня ошейник? Не ты сделала меня домашней зверушкой?!
– Ошейник, который ты мог снять в любой момент! И не говори, что ты этого не знал!
– Откуда? Ты лишила меня речи, ты даже имени моего не узнала!
– Если помнишь, я тебя купила! Как приговоренного каторжника!
– О, да. За десяток золотых. Вы удивительно щедры, Ваше Высочество!
– Да, за десяток. Да какое это имеет значение? Я бы и тысячу отдала...
– Шу отвернулась, не в силах смотреть на него, слышать горькие слова. Она сознавала, что он прав, что она поступила с ним жестоко и несправедливо, но признаваться в этом? Тому, кто сбежал от неё?
– Как тебя зовут?
– стоя в нескольких шагах от него, принцесса все ещё не осмеливалась повернуться и снова взглянуть ему в глаза.
– Зачем тебе?
– в голосе юноши звенела злость.
– Зачем тебе имя мертвеца?! Ты играла с Тигренком, не спрашивая имени, так зачем сейчас?
– Затем, что я так хочу!
– чувство вины снова сменилось злостью.
– Ах, хочешь. Ну и что?
– Хилл упрямо посмотрел на неё исподлобья и усмехнулся.
– Ты соскучился по плетке?
– Что, это твой единственный довод?
– Зато доходчивый, - принцесса подошла к нему совсем близко и провела ладонью по тяжело вздымающейся груди. В напряженном молчании они буравили друг друга яростными взглядами, не желая уступать. Быстрые, сильные толчки сердца под ладонью отдавались в ней жаркими волнами желания. Шу так хотелось прижаться к родному горячему телу, целовать его, почувствовать его руки. Она позволила себе наконец стереть с его губ алые капельки и ощутила, как он вздрогнул, как на миг прервалось его дыхание.
– Так как твое имя?
– почти прошептала она, задержав руку на его щеке.
– Хилл. Меня зовут Хилл.
– Обжигающая боль долгожданной ласки чуть не вырвала стон из его горла, но он сдержался, отшатнувшись от неё, насколько позволяли цепи.
– Хилл...
Его порыв накрыл Шу ледяной волной разочарования и тоски. Ему противны её прикосновения... боги, как же больно! Она отошла на шаг, проклиная про себя идиота братца, лезущего куда не просят.
– Ты оскорбил меня, Хилл.
– Чем же? Я был недостаточно послушной игрушкой?
– Его насмешка раздирала на части то, что ещё оставалось от её сердца.
– Неужели ты думал, что от меня можно сбежать? Что я не найду тебя?
– она кричала, пытаясь вытеснить боль яростью.
– Зачем? Зачем я тебе?!
– он кричал в ответ.
– Ты не наигралась со мной?
– С чего ты взял, что я наигралась? Я не отпускала тебя!
– Ну конечно, как же! Твои желания!
– Да! Именно! Ты моя собственность!