Песня двух миров
Шрифт:
Я схватила щётку в драгоценной оправе и яростно приглаживала волосы, пока не устала рука. Нава, пакостница, заронила в мою душу зерно сомнения. Цена ошибки была настолько высока, что я, никогда не знавшая неуверенности в себе, теперь маялась ею.
Домашнее платье, шурша, упало на скамью в изножье, а за ним невесомым облачком улетело и нижнее. Я надела такую же тонкую ночную рубашку, откинула одеяло и свирепо плюхнулась на кровать.
И тут же вскочила, едва не заорав. Подо мной было что-то мерзкое, мокрое и холодное, и я спешно хлопнула ладонью по лампе, зажигая её на полную
Чулки! Мокрые, ношенные кем-то чулки, толстые и очень тёплые, в какой-то прилипшей траве и пятнах грязи. Я зажала рот рукой, преодолевая брезгливость. Что это?! Сирил как-то подбросил мне нечто живое и склизкое, вот так же, под одеяло, но это было десять кругов назад…
А потом я поняла, чьи это могут быть чулки, и во мне вскипела ярость. Я накинула домашнее платье, решительно подошла к туалетному столику и схватила щипцы для завивки волос.
Наверное, стоило позвать Наву. Но в тот момент я не думала об этом. Я клокотала яростью, и воняющие чем-то странным чулки, которые колыхались передо мной на щипцах для завивки, пока я впечатывала свирепые шаги в ковёр коридора, были единственным, что я видела и о чём думала.
Дверь распахнулась от пинка, и я влетела в комнату мерзкой сиротки, потрясая чулками.
– Что это значит? – крикнула я, скидывая их на ковёр. – Это так вы развлекаетесь в приюте?
Эрмина вскочила из-за туалетного столика, лицо её было изумлённым. Она шагнула вперёд и вытянула шею.
– Это шерстяные чулки, – удивлённо сказала она, поднимая на меня взгляд. – Зачем вы…
– Я знаю, что это! Зачем вы сунули мне это под одеяло?! – сморщилась я, пиная бельё носком туфельки. – Что это за шутки? Так шутил Сирил, когда ему было четырнадцать кругов!
– Я не понимаю, о чём вы, – удивлённо заморгала Эрмина. – Это не моё. Я не знаю, откуда это.
Недоумение на её лице казалось искренним. Она спокойно стояла, переводя взгляд с меня на чулки, и я вдруг со всей ясностью поняла, что вела себя совершенно неподобающе. Вломилась в комнату «сестры», кинула ей на ковёр чьё-то грязное бельё, да ещё и орала, как какая-то невоспитанная кмаа. Проклятая Марибель, похоже, не так уж заблуждалась на мой счёт. Может, стоит дать ей второй шанс – хотя бы выслушать извинения за тот сок?
Я окончательно запуталась.
– Думала, в подобных вы ночевали на диких островах, – неловко проговорила я.
– В них действительно кто-то ночевал на диком острове, судя по их виду, – мирно согласилась Эрмина. – Я понятия не имею, откуда они взялись под вашим одеялом, но это точно не мои. Я сегодня почти не покидала комнат, не говоря уж о том, что теперь я не ношу такое грубое бельё. Отец вынудил меня сменить даже сорочки.
Неловкость росла. Чулки лежали на ковре между нами, как нечто чуждое нашему миру, и я не знала, что и сказать.
– Извините, – произнесла я наконец единственное уместное в данной ситуации. – Позову горничную.
– Ничего, – улыбнулась Эрмина. – Я бы тоже вспылила, обнаружив под одеялом чужие мокрые грязные чулки. Я даже не буду спрашивать, почему вы примчались с ними ко мне. Но неужели я произвела на вас впечатление асаллари, способной так глупо шутить?
Неловкость накрывала
– Отец дал вам фамильные бриллианты? – не поверила я своим глазам. – Это ещё зачем?!
Эрмина быстро обернулась и в два лёгких шага подошла к столику, заслоняя собой то, что там лежало. Но во мне снова поднималась злость. Мамины драгоценности, приданое от дома Унато!
– Он сказал мне надеть это, – пожала плечиком Эрмина. – Не буду же я спорить с ним… Вы же понимаете.
Вот как ловко она скинула с себя ответственность! Здравый смысл говорил мне – она не могла знать о бриллиантах и потребовать их на этот бал, отец наверняка сам предложил ей. Но ревность была просто оглушительной. Я скользнула к столику, не обращая внимания на попытку Эрмины оттеснить меня, и положила пальцы на крупную подвеску колье.
– Я могу сказать ему, что вы пожелали надеть их, – быстро проговорила Эрмина, накрывая ладонью на столе что-то, похожее на звезду. – Хотите – забирайте. Не хватало ещё ссориться из-за…
Я вдохнула, но выдохнуть не смогла. Если она сейчас назовёт мамины бриллианты побрякушками, клянусь, я вцеплюсь в эти её прекрасные космы!
А сиротка, похоже, поняла, что ходит по краю дикого острова. Сгребла то, что накрывала ладонью, в кулачок, и порхнула от стола.
– Я имею в виду, родственные отношения превыше всего, – улыбнулась она. – Вот и всё, что я хотела сказать.
Драгоценность в её кулачке сверкнула зелёным в свете лампы, и я отвела глаза. Изумрудов среди маминых украшений не было. Это не моё. Но то, как она готова была отозваться о маминых бриллиантах…
– Мне пора. Пришлю горничную, – сказала я, направляясь к двери. – Этот гарнитур – фамильная ценность Унато.
– Я знаю, – отозвалась мне в спину сиротка. – Не беспокойтесь за него.
Глава 6. Покушение
– Понятия не имею, чьи это чулки, – задумчиво сказала Нава, когда вернулась ко мне от Эрмины. – У нас никто не носит такие тёплые, шерстяные. Да и работа грубовата… Ох, лара, ваш папенька, похоже, дал ларе Эрмине…
– Знаю, – буркнула я. – Видела.
– А эта изумрудная звезда… Потрясающая подвеска. Я совершенно случайно увидела. Прибрала чулки, шла мимо шкатулки, дай, думаю, загляну…. Это, наверное, подарок на её день рождения. Интересно, что вам подарят.
– Одного из веларов мне будет достаточно. В Бездну Эрмину и её звёзды. Нава, я хочу спать. Мне надо заснуть поскорее. Иначе у меня будет несвежий цвет лица. Принеси молока с мёдом и травами.
Сонные травы сделали веки тяжёлыми, а мысли – неповоротливыми. После трав мне иногда снились необычные сны, и эта ночь не стала исключением. Я будто стояла на невысоком холме, а рядом на ветру полоскалась привязанная к какому-то странному каменному столбику-пирамидке алая ленточка, но остров был просто огромным – я таких ни разу в жизни не видела. Он тянулся и тянулся до самого горизонта, а может, и дальше, весь покрытый буроватой травой, а в груди тягуче ныло от странного чувства потери.