Песня ветра. Ветер перемен
Шрифт:
Она осторожно приблизилась к краю пропасти, стараясь не смотреть вниз, отчего голова буквально кругами ходила, и уселась сбоку от Улыбашки на большую каменную глыбу, выглядящую гораздо устойчивее, чем бревно. И невольно вновь всмотрелась в осеннее небо и море, которых, словно масло на сковороде, топило низкое золотое солнце, перемешивая в одно целое.
Почему-то в голову сразу же полезли мысли о Раде. Вот бы ее привести в такое место! Лиара была уверена, что уж кому-кому, а ей здесь очень понравится, и до боли хотела увидеть ее широкую восторженную улыбку, от которой все ее лицо освещалось такой детской радостью, таким любопытством, делая ее похожей на маленького щенка,
– Скучаешь? – раздался рядом голос Улыбашки, и она вздрогнула от неожиданности, сразу же стирая улыбку с лица. Гномиха только хмыкнула, и глаза у нее были теплющие, как топленое молоко. – Да ладно тебе, Светозарная! Только слепой вроде Алеора не заметит, что между вами с Радой происходит.
– Что? – заморгала Лиара, растерявшись и совершенно не зная, как ей реагировать. А гномиха только покачала головой и отвернулась, щуря глаза от яркого солнца и позволяя ветру играть с ее жесткими темными волосами.
– Вас, дур, как магнитом друг к другу тянет, и вы обе при этом ходите с каменными рожами, будто папаша ваш на завтрак скалы грыз. Со стороны наблюдать очень забавно, скажу тебе! – Улыбашка подобрала из-под ног маленький камушек, размахнулась и далеко швырнула его прямо в растянутое от края до края небо. – Надеюсь, вы скоро уже договоритесь, а то от вашего напряжения у меня уже плащ подгорать начинает.
– Я… - Лиара замялась, не зная, что сказать. Она вообще не думала о том, чтобы обсудить эту ситуацию хоть с одним живым существом на свете, но сейчас, почему-то, отчаянно захотелось рассказать Улыбашке обо всех своих страхах. Эта гномиха была удивительно теплой, и ее мягкий материнский взгляд, обращенный к Лиаре, заставлял хотеть довериться ей. Прочистив горло, она все-таки смогла тихонько пробормотать: - Рада мне очень дорога, но я не знаю, как она ко мне относится.
– Думаю, она просто пребывает в своем вечном бестолковом неведении касательно природы собственных чувств! – Улыбашка покачала головой. – Ни разу не видела такой незамутненной эльфийки! Да и не эльфийки тоже. – Она со смехом в глазах взглянула на Лиару. – Так что тебе, девочка, придется все делать самой. Вряд ли эта одаренная поймет, что ты от нее хочешь до того, как ты зажмешь ее в каком-нибудь углу.
Лиара ощутила, как огнем полыхнуло лицо, и неловко заерзала на своем камне, больше всего на свете мечтая куда-нибудь спрятаться. Рада вызывала в ней море чувств и желаний, такое же бескрайнее, как открывающаяся перед ними панорама, но одна мысль о том, что однажды Лиара окажется в ее объятиях, парализовала все нутро и заставляла ее дрожать, словно лист на ветру. И уж точно ей не хотелось, чтобы это видела Улыбашка.
Глянув на нее смеющимся глазом, гномиха полезла за пазуху и выудила оттуда маленький серебряный медальон на толстой цепочке. Он был круглым и объемным, и обе его стороны покрывали тонкие узоры червленого серебра.
– Мой Вааз тоже долго не понимал, как я к нему отношусь. А когда понял, то никакой возможности сбежать или вывернуться у него не было. – Она тепло улыбнулась, осторожно нажала пальцем на маленький замочек на боку медальона, и он раскрылся на две полукруглые половинки. Гномиха заглянула внутрь, и в глазах ее плавилась мягкая как перышко нежность. – Так что он вынужден был жениться на мне и переехать в мой дом, когда родился первенец. Такой наш обычай: муж не живет под одной крышей с женой до тех пор, пока не появится первый ребенок, это считается дурным знаком. – Она подняла глаза на Лиару и протянула ей медальон, не снимая с шеи. –
Лиара с любопытством поднялась со своего камня и подошла к Улыбашке, игнорируя тянущую ее снизу пропасть. В широкой мозолистой ладони с короткими пальцами медальон смотрелся совсем крохотным и воздушным. Внутри на одной из половинок виднелось миниатюрное изображение, выполненное тонкой-тонкой эмалью. Круглый улыбающийся гном с белоснежными волосами держал на руках двух совсем крохотных таких же круглых мальчишек, а кажущаяся почти что котенком беловолосая девчушка сидела у него на плече, держась за его голову, и улыбалась. Лиара почувствовала, как губы сами растягиваются в улыбку, и взглянула на гномиху. Ей подумалось, что прямо сейчас она держит в ладони настоящее, живое, нежное счастье.
– Они такие… милые! – от всей души сказала она Улыбашке. – Такие счастливые!
– Дааа! – довольно протянула та, забирая медальон и рассматривая портрет. В уголках ее глаз собрались мелкие теплые морщинки. – Правда, когда художник делал портрет, это выглядело несколько иначе. Думут все время пытался влепить Финну в глаз кулаком, а тот орал и жаловался. А Ниити дергала отца за уши и волосы до тех пор, пока он не отшлепал ее с ревом. Так что на самом деле все было гораздо веселее, чем на картинке.
– Улыбашка, а почему у твоего мужа белые волосы? – с любопытством спросила Лиара и сразу же спохватилась. – Если мне, конечно, вообще можно об этом спрашивать.
– Отчего ж нельзя? – хмыкнула та, закрывая медальон и убирая его за ворот рубахи. – Вааз – альбинос с рождения, потому, наверное, и бегал от меня так долго. У нас считается, что альбиносы приносят несчастья, вот он и не хотел никому жизнь ломать, придурок благочестивый! – Она фыркнула и покачала головой. – К тому же, он пекарь, что делает его вдвойне забавным. Я постоянно его подкалываю на тему того, что во время готовки его не видно на фоне муки, или что по ночам от него все собаки разбегаются, принимая за нежить. Но он уже привык, так что не обижается.
– А как так получилось, что он – пекарь, а ты – наемница? – с удивлением заморгала Лиара. – Я вообще даже и не думала о том, что гномы едят хлеб.
– А что они, по-твоему, едят? Камни? Или бороды друг друга обсасывают? – фыркнула Улыбашка. – Рудный Стяг закупает зерно у Бреготта, так что хлеба у нас вдоволь. А что касается профессии Вааза, то кто-то же должен этот хлеб печь. Ну а мне просто не сидится на месте, вот и все. Не люблю я стены, от них чесотка начинается. – Она недовольно повела плечами. – Но Вааз – мужик, что надо, он прекрасно понимает такие вещи. Так что у нас с ним уговор: я рожаю ему одного маленького и круглого гномыша, а потом могу мотаться, где мне вздумается, следующий год. Он просто детишек у меня очень любит, - голос Улыбашки вновь потеплел. – Да и я люблю. Просто когда они на тебя все вместе забираются и орут во всю глотку, хочется всех их запечь в Ваазовы караваи и кому-нибудь перепродать.
– Мне кажется, вы – очень счастливая семья, - тихонько проговорила Лиара, чувствуя волшебную нежность. То, с какой искренней любовью говорила о своих близких Улыбашка, совершенно не вязалось с ее устрашающей внешностью или крутым нравом. Со стороны она казалась Лиаре похожей на каштан: колючая на поверхности, твердая внутри и совсем-совсем мягкая в самой сердцевинке.
– Что-то вроде того, - Улыбашка смущенно потерла нос, бросила на Лиару короткий взгляд и неловко поднялась. – Ну что, пойдем обратно, что ли? А то харю морозить на таком ветру явно не имеет никакого смысла. У нас еще дел куча.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
