Песня ветра. Ветер перемен

ВолкСафо

Мимо них прошли двое матросов, таща скатки толстенных канатов, и Лиара поспешно опустила глаза. Она все еще не слишком-то привыкла к тому, что люди глазеют на нее, и сейчас, когда ни Рады, ни Алеора рядом не было, чувствовала себя несколько беззащитной. Улыбашка же никакого внимания на матросов не обратила, рассеяно кивнула на слова Лиары, почесалась, как-то нервно оглядываясь по сторонам.

– Что, думаешь, установит Кай им эту мачту или нет? – напряженным голосом спросила она, и Лиара вдруг моргнула, присматриваясь к гномихе. Вид у той был до крайности странный: глаза бегали, голос стал каким-то высоким, да к тому же, она еще и раскачивалась с пятки на носок на одном месте, бросая

быстрые взгляды на борта корабля.

– Конечно, установит, - нахмурилась Лиара, разглядывая гномиху. – Ты лучше скажи, что с тобой? Ты сейчас какая-то странная.

– Вот как? Кхм! – гномиха кашлянула в кулак, деревянно дернув плечами, и неохотно промямлила. – Может, оно и так. Почему бы и нет, в самом-то деле?

– Что происходит, Улыбашка? – Лиара с тревогой взглянула на нее, и на лице гномихи прорезалось отчаяние, а глаза стали круглыми, как две плошки.

– Я ненавижу корабли, Лиара! – гномиха взглянула на нее с такой искренней тоской, что Лиара с трудом подавила улыбку. – Ненавижу качку, ветра, поганую стрепню, матросов, что как обезьяны скачут над головой! Ты только подумай: на какой-то поганой доске посреди моря, и в любой момент может начаться шторм, и вообще…

– Улыбашка! – прервала ее Лиара, пряча смех в уголках глаз и стараясь говорить как можно серьезнее. Гномиха с опаской и недоверием взглянула на нее, и Лиара постаралась добавить в голос побольше уверенности. – Не беспокойся, все будет хорошо. Думаю, мы очень быстро догоним Раду: это же большой корабль, смотри какие паруса, - гномиха побледнела, поднимая глаза вверх, и Лиара поспешила сменить тему. – Мы догоним Раду, заберем ее и поплывем на запад, а там уж и рукой подать до Семи Преград. Так что потерпеть тебе придется совсем немного, вряд ли наше путешествие затянется!

– Да сколько бы оно ни продлилось, - скорбно пробурчала гномиха, утирая рукавом нос, и, словно решившись, подняла на Лиару огромные, полные грусти глаза. – Я блюю, Светозарная. Вот прямо как только якорь поднимают и ровно до того момента, как его опускают в гавани. Блюю без перерыва, днем и ночью, и ничто не способно остановить это. Так что вряд ли я смогу вам помочь вытаскивать Раду, прости уж меня! Я бы и хотела, да только, скорее всего, даже встать не смогу.

Лиара собрала все свое терпение, приказав себе не смеяться. Если она сейчас захохочет прямо в лицо Улыбашке, обидчивая гномиха замкнется в себе и будет не только блевать, но и ворчать всю дорогу, а этого им уж точно не надо было. Не дрогнув ни единым мускулом лица, Лиара очень серьезно посмотрела на гномиху:

– Мы поговорим с Каем, Улыбашка. Он же жрец, он владеет энергиями, он тебе поможет. Так что не паникуй раньше времени, хорошо?

– Ладно, - гномиха отвела глаза, продолжая неуверенно топтаться на месте. – А ты не попросишь у него за меня? А то мне всегда сложно с ним разговаривать: такой высокий, что орать приходится, пока там, наверху, не ответят.

– Поговорю, Улыбашка, - пообещала Лиара, чувствуя, как смех распирает грудь, а на душе становится легче.

Тревога за Раду почти совсем покинула ее, свернувшись лишь где-то на самом донышке ее существа и продолжая скулить побитым щенком. Но Лиара гнала от себя плохие мысли. Великая Мать не оставит их, она была с ними и будет всегда, иначе ведь и быть не могло. Это знание теперь жило вместе с Лиарой, билось в ее груди, дышало ее дыханием, и было для нее самой честной и самой чистой правдой из всего, что она знала. Потому что я чувствую это, не знаю - а чувствую всем своим существом.

Гномиха пробормотала что-то неразборчивое в ответ и отошла к борту, слишком высокому для нее, чтобы даже просто перегнуться и заглянуть на ту сторону. А Лиара

вдруг ощутила странную перемену в атмосфере, будто что-то в самом воздухе менялось, утончалось и при этом становилось более разреженным. Она нахмурилась, концентрируясь на ощущении, и ответ пришел с пристани, где стоял ильтонец.

Это было похоже на рябь, побежавшую по воде, на прохладное прикосновение чистой ключевой воды к разгоряченной коже, на первый утренний ветерок, что пробегает по самым краешкам листьев, заставляя их покачиваться и рябить в рассветных лучах. Лиара взглянула на ильтонца, и ее вывернутым глазам он предстал окруженным черными языками пламени. Они плясали на его коже, по всему его телу, залив белки глаз густой полночью, они танцевали над его руками, и вся его фигура будто бы рябила, вибрировала, когда мощь Черного Источника потекла в его тело. Лиара впервые в жизни видела, как призывают энергию, и это было поистине завораживающе.

Кай выглядел расслабленным и сосредоточенным одновременно, со спокойной силой глядя своими абсолютно черными глазами с нефритовой радужкой на разбитую корму корабля. И от языков пламени, окружающих его тело, отделились толстые черные жгуты энергий. Прямо на глазах Лиары они подхватили свежие доски, которые подтаскивали по причалу к кораблю от складов матросы Равенны, подняли эти доски в воздух, и те сами собой поплыли к здоровенной прорехе в корпусе кормы, наспех залатанной тем, что было у моряков в открытом море. А дальше начались настоящие чудеса.

Лиара поняла, что ноги сами несут ее к краю борта, и перегнулась через него, чтобы лучше видеть. То же сделали и остальные моряки, приглушенно переговариваясь и с благоговением глядя на ильтонца и доски, летающие в воздухе вокруг него. Старая рухлядь, которой заделали дыру, со скрипом и скрежетом выдираемых неведомой силой гвоздей отвалилась от кормы, а на ее место одна за другой плавно и бесшумно вплывали новые доски.

Кай сделал какое-то неуловимое движение, и доски сами начали ложиться, ровненько и гладко прислоняясь друг к другу, прямо на прореху в борту. Лиара видела, как стайка гвоздей из ящика под ногами ильтонца поднялась в воздух, словно крохотные стрекозы, и устремилась к корме. Гвозди замирали прямо напротив досок, резко вонзались в них по самую шапочку, одним точным ударом скрепляя дерево и восстанавливая поврежденные участки корпуса.

Лиара не сдержала восхищенного вздоха, переводя взгляд на спокойно наблюдающего за этим ильтонца. Энергии танцевали вокруг него: как минимум пять толстых жгутов, чтобы поднимать доски, и множество мелких, удерживающих гвозди и забивающих их прямо в свежее, хорошо высушенное, пружинистое дерево. Сам Кай при этом не шевелился и даже не моргал, просто стоял и смотрел на свою работу, не обращая ни на кого ровным счетом никакого внимания. Латать корму он закончил буквально за несколько минут, и она засияла свежими, некрашеными досками, как новенькая.

– Ну дает, каменнорукий! Асафир, вот бы тебе такого плотника! – услышала Лиара негромкий голос какого-то моряка рядом с собой. И она была полностью согласна с каждым его словом.

Закончив с кормой, Кай спокойно повернулся и взглянул на подтащенную моряками кучу досок на причале. Вся она медленно поднялась в воздух и зависла в метре над землей, а моряки с возгласами удивления и благоговения отступили на несколько шагов назад, словно эта сила могла им как-то повредить. Ильтонец не обратил на них никакого внимания и спокойно зашагал вверх по сходням, а толстые доски поплыли вслед за ним. Столпившиеся у борта моряки поспешили отступить назад, позволяя ему пройти и пронести доски, гурьбой повалили следом за Каем, который направился на развороченную и кое-как заделанную корму.