Песня ветра. Ветер перемен

ВолкСафо

Там чудо повторилось, разве что к возгласам моряков добавилась еще и звонкая ругань Равенны, чья каюта находилась как раз под проломанной у штурвала палубой, и в какие-то четверть часа корабль вновь стал целым, словно и не было на нем пробоин и прорех.

Равенна обмолвилась о том, что одиннадцать дней назад отбила этот фрегат у работорговки с юга, именно потому он и находился в таком плачевном состоянии. Она утверждала, что действовала по воле и прямому приказу Марны, который был передан ей от Провидца Гарданом, и после всего случившегося с ними за последнее время Лиара была готова в это поверить. Как иначе можно было объяснить тот факт, что наемник, служивший раньше Раде, теперь был юнгой на этом корабле у страстной рыжеволосой женщины, которая отважилась во время

шторма таранить вражеский корабль? Это еще больше подкрепило уверенность в груди Лиары. Я знаю, Великая Мать, что ты устроила все именно так. И приказ Марны кораблям не покидать северное побережье тоже должен быть как-то связан с нами. Вот только как? Она все ломала и ломала себе голову над этим, глядя на то, как Кай заканчивает починку палубы, а ответа найти так и не могла.

Ильтонец закончил свою работу на корме и развернулся, чтобы шагнуть обратно на трап. Обступившие его со всех сторон моряки, не решающиеся подходить близко, шарахнулись назад, словно Кай угрожал им чем-то. Глаза у всех этих бывалых мужчин, видевших шторма и бури пострашнее самых жутких сказок, сейчас смотрели на ильтонца с первобытным ужасом. А Лиаре вдруг подумалось, как же это на самом деле странно. Все эти люди сталкивались с сокрушительной мощью природы и спокойно бросали ей вызов, преодолевая ее дурной нрав и жестокую волю. А вот увидев одно единственное живое существо, разумное и спокойное, которое было лишь проводником этой воли и ничем больше, разбегались в стороны, словно перепуганные котята. Казалось бы, безличное должно было пугать гораздо сильнее, чем то, что имеет лицо, как пугает людей темная ночь за красным кругом костра или лес, полный шорохов, звуков и незнакомой, дикой жизни. Так и гигантская волна, поднявшаяся до самого неба и разрушающая все на своем пути, уж точно была страшнее, чем один человек, владеющий силой, другим недоступной. Однако, на деле все обстояло иначе. Человек меряет мир лишь мерой своего эгоизма. И пугает его в чужой силе не сама она, а то, что можно сделать с ее помощью. Может быть, все дело в этом, - подумалось Лиаре, но тут ильтонец вскинул руки и негромко заговорил:

– Я не причиню вам вреда, люди. Меня зовут Каярди Вард, и я истинный жрец Церкви Молодых Богов. Вы можете не беспокоиться, вам ничто не угрожает.

– Но как… как вы это делаете? – отважился спросить какой-то худющий паренек с прыщавым носом, судя по всему, юнга, из числа окруживших ильтонца моряков. Кай взглянул на него, и паренек заробел и замолчал, а остальные матросы аккуратно отступили от него на шаг, словно своим вопросом он мог прогневать ильтонца.

– Боги дают силу для того, чтобы эта сила работала на благо людей, - спокойно отозвался Кай. – А я – лишь длань, с помощью которой они несут свою силу в мир.

Моряки только моргали в ответ абсолютно круглыми глазами, но уже не так шарахнулись прочь от ильтонца, когда он пошел вперед, направляясь к разломанной мачте.

Кай остановился посреди палубы и внимательно оглядел торчащий из нее обрубок. Потом глаза его вновь полыхнули чернотой, и Лиара увидела, как жгуты энергий обвивают обломок, проникают внутрь него, охватывают со всех сторон.

– Это будет потяжелее, - рассеяно пробормотала она себе под нос, и стоящий моряк шарахнулся от нее прочь, заглянув ей в лицо.

Запоздало Лиара припомнила, что когда она выворачивала глаза, радужки начинали светиться серебром, а сейчас, в темноте, это было особенно заметно. Укорив себя, что не дело пугать людей, с которыми тебе еще много дней подряд предстоит находиться на одном корабле посреди открытого моря, Лиара вернула себе обычное зрение и продолжила наблюдать.

Некоторое время не происходило ровным счетом ничего. Кай стоял, глядя в пространство перед собой, и окружившие его матросы затаили дыхание, боясь издать даже звук и жадно пытаясь разглядеть, что же он делает. Зорким эльфийским глазам Лиары была видна испарина, появившаяся на лбу ильтонца. Да и немудрено: он работал одновременно с таким количеством потоков, с которыми не справился бы никакой человеческий жрец из числа истинных. Хоть своими глазами Лиара их никогда не видела,

однако, много слышала о том, что они могут, и способности ильтонца явно превышали возможности даже самых сильных из них. Интересно, это из-за его расовой принадлежности? Или он просто очень сильный ведун?

А потом вдруг внизу, где-то в подбрюшье корабля, послышался легкий щелчок, и обрубок мачты легко заскользил вверх, двигаясь плавно и непрерывно. По рядам матросов прокатился дружный вздох, а головы их задирались вместе с поднимающимся вверх обломком. Она полностью вышла из паза, приподнялась еще немного, зависла горизонтально в воздухе и заскользила в сторону причала. Моряки с восхищением смотрели на то, как толстенная мачта медленно опускается на пристань, и только Лиара видела, как окаменело лицо ильтонца, пока он все это делал. Естественно, у любой силы были лимиты. Она только надеялась на то, что у него останется достаточно сил, чтобы установить центральную мачту вместо сломанной. В конце концов, это-то был только обрубок, и даже на него Кай затратил очень много сил, а сколько весила целая мачта, Лиара и знать не знала.

Только волновалась она зря. С огромным трудом, но через несколько часов, когда на Алькаранк уже опустилась совсем густая и тихая ночь, Кай, наконец, справился с задачей. Поднять и перетащить громадную мачту на корабль, установить ее в паз и укрепить со всех сторон, навесить на нее поперечины и укрепить каждую из них – это было непосильной ношей для любого ведуна, а ильтонец только сжал зубы, молчал и работал. И хоть другим не было видно, как тяжело ему это давалось, а Лиара прекрасно могла различить в темноте, как конвульсивно подрагивают жилы на его шее, как напряглась широкая спина, застыв, словно Кая била судорога. Когда работа была кончена, он лишь тихо выдохнул сквозь стиснутые зубы, отпустил Источник и тяжело уселся на ступеньки трапа на корму, извлекая из кармана аккуратно свернутый носовой платок и промокая им выступившую на лбу испарину.

К этому времени на палубе собралась уже вся команда. Сейчас все матросы выстроились вдоль палубы и рассматривали новую мачту, тихонько перешептываясь друг с другом и качая головами, будто не верили в то, что только что произошло. Приличная толпа зрителей собралась и на причале, возле которого стояла «Блудница», и даже несмотря на поздний час, никто из них не расходился по домам, ожидая развязки.

На палубе был и Алеор, попыхивающий трубочкой, прислонившись к борту справа от Лиары, и Улыбашка, уже начавшая зеленеть, молчаливо сидящая в стороне на свернутых канатах с болезненным видом. А впереди, недалеко от Кая, стояла Равенна, уперев кулаки в бедра и с широкой улыбкой на лице рассматривая только что установленную мачту. Когда ильтонец тяжело опустился на ступени, она покачала головой и резко развернулась к Алеору. В глазах ее горел неподдельный восторг:

– Я думала, вы изволите брехать, милорд, ан нет же! Стоит же мачта!

– Пусть это будет маленькой демонстрацией весомости моего слова, - холодно отозвался в ответ эльф. На Равенну он смотрел, почти что не мигая, и Лиара не могла понять по его взгляду, как он относится к рыжеволосой пиратке. Выдохнув облачко дыма, Алеор продолжил: - Теперь дело за вами.

– Мы управимся скоро! – Равенна повернулась к своим матросам и громко гаркнула: - А ну-ка, бакланы щипанные, живей, поднимайте свои телеса на мачту! Ставить паруса, крепить тали! Князь Ренон сдержал свое слово, и мы свое сдержим!

Лиара разглядела в числе моментально взявшихся за работу матросов и Гардана. Тот наверх мачты не спешил, но тоже подхватил скатку каната и направился следом за другими моряками к мачте. Он словно почувствовал ее взгляд и повернулся, внимательно посмотрев в ответ. Что же ты сделаешь здесь? – подумала Лиара, глядя, как он начинает разматывать свой канат по приказу высокого худого как палка мелонца, которого Равенна звала Вилемом. Пока еще у нее не представилось возможности порасспросить старого знакомого обо всем, что с ним произошло после того, как они распрощались в Латре. Но впереди их ждало еще несколько дней пути в море, и Лиара надеялась, что благоприятный момент представится.