Песня ветра. Ветер перемен
Шрифт:
Лиара выждала момент, когда Кай остался один, стоя у борта корабля, облокотившись об ограждение и разглядывая бесконечную серую зыбь, и подошла к нему. Рада, позевывая, удалилась подремать в трюм всего полчаса назад: качка и дождь всегда навевали на нее сон, а потому делать Лиаре одной на палубе было особенно нечего.
– Ты не будешь против моего общества, Кай? – негромко спросила она, подходя к нему и останавливаясь в паре шагов, чтобы не нарушать уединение ильтонца.
Он обернулся к ней, вырываясь из своих мыслей, и улыбнулся той спокойной теплой улыбкой, которая предназначалась всем окружающим. Нефритовые глаза при этом чуть сощурились,
– Я буду рад, Светозарная, - негромко ответил он, кивая, и Лиара подошла, встав справа от него и тоже облокотившись на бортовое ограждение. Теперь громадный ильтонец возвышался над ней почти что на метр, и чтобы посмотреть ему в лицо, ей приходилось выворачивать голову. – У нас с тобой как-то не выдавалось раньше возможности поговорить, но я был бы рад узнать о тебе чуть больше и из первых уст.
– Я тоже, Кай, - искренно улыбнулась в ответ Лиара. Рядом с его огромными каменными руками она чувствовала себя в полной теплой безопасности, словно котенок, свернувшийся в клубок в корнях векового дуба, пронзенного солнечными стрелами. Неожиданно для самой себя, она призналась: - Честно говоря, я никогда в жизни до встречи с тобой не видела ильтонца! Только слышала о них из сказок и легенд.
– Мы редко покидаем пределы Латайи, - отозвался Кай, глядя на серые волны. – К тому же, со смертными иметь дело достаточно сложно. Они очень быстро думают, легко раздражаются по любому поводу, все время стремятся обмануть и вывернуть любое слово и действие к своей выгоде. Так что в людских землях мы почти что и не бываем, а ты ведь из Мелонии, как я слышал? – в голосе его прозвучал невысказанный вопрос, и Лиара утвердительно кивнула головой.
– Да, с северо-запада Мелонии, из провинции Карамон.
– Я нахожу довольно странным то, что Первопришедшая называет своей родиной человеческие земли, но когда имеешь дело с Алеором и его друзьями, странности становятся обычным делом, - с тонкой улыбкой заметил Кай. Лиара ощутила, что почти что жмурится от удовольствия. Ильтонец говорил с ней так деликатно, словно берег ее, как тонкую вазу из южного фарфора, давая возможность отвечать, если захочется, или сохранять молчание, если нет. Не в пример большинству людей, которые сразу же задавали вопросы в лоб, заставляя отвечать на них, даже если говорить не хотелось.
– Моя мать оставила меня в приюте, когда мне было восемь лет, - сказала она, думая о том, насколько уютно ей говорить с Каем. Обычно она с трудом сама налаживала контакт с незнакомыми людьми. – Через десять лет мне пришло время покинуть приют, и я направилась в Латр на ее поиски, а нашла Раду.
– Это довольно странно, - задумчиво нахмурился Кай. – Первопришедшие очень дорожат своими детьми, особенно чистокровными, к которым ты, судя по всему, относишься. Предполагаю, что у нее должен был быть очень весомый повод, чтобы оставить тебя в том приюте.
– Думаю, что мы скоро выясним это, - пожала плечами Лиара. – Алеор обещал, что по дороге за Семь Преград, мы заедем в Иллидар. Там я постараюсь разыскать ее.
– Надеюсь, у тебя все получится, Светозарная! – серьезно взглянул на нее Кай. – Если уж ты отправилась в такой дальний путь ради этого и пережила столько испытаний, значит, они, скорее всего, окупятся сполна.
– Благодарю тебя, Кай! – улыбнулась она. – Правда, я отправилась не столько на поиски матери,
– Эта женщина обладает очень сильной волей. Я понимаю тебя, - кивнул Кай. Вдруг он негромко усмехнулся, покачал головой и с теплой улыбкой взглянул на нее сверху вниз. – На самом деле, я понимаю тебя даже больше, чем ты думаешь, Светозарная! Когда-то много лет назад я точно так же познакомился с Алеором и понял, что просто не могу не принять его предложение о совместном походе. Может, здесь все дело в крови Стальвов? Или просто они – такие люди, горящие, словно костер в ночи, притягивающие к себе всех вокруг, словно мотыльков, летящих на свет?
– Не знаю, - задумчиво отозвалась Лиара. Сама она никогда не думала об этом, но мысли Кая показались ей интересными.
– У нас в стране таких называют Ахтайярок, Горящие Сердца, - продолжил ильтонец, вновь отворачиваясь и глядя на море. – Правда, обычно это слово употребляют по отношению к Пробудившим, но мне всегда казалось, что Алеору оно очень подходит. Отлично подходит, честно говоря, - вновь рассмеялся он, и глаза его потеплели, обрастая теплой сеточкой морщин.
– А как вы познакомились, Кай? – с интересом взглянула на него Лиара. – Насколько я сумела понять, Алеор не слишком-то много любви питает к Жрецам Церкви Молодых Богов.
– Алеор не питает любви ни к кому!
– хмыкнул Кай. – Мне кажется, что он воспринимает только силу других людей, и, если находит эту силу достаточной, соглашается на какое-то время стать союзником ради общей цели. Возможно даже, он испытывает некоторый род эмоциональной привязанности к тому или иному человеку, как например, к Раде Киер, однако, я бы не назвал это словом «любовь» или даже «дружба».
– Кажется, что единственный человек, к которому он питает более сильные чувства, это Сагаир, - заметила Лиара, пытаясь понять, ушел ли ильтонец от вопроса или просто пустился в размышления.
– Действительно! – согласился Кай. – Никогда не видел его таким живым, как в тот момент, когда мы начали догонять корабль Сагаира. Впрочем, должен же он хоть когда-то испытывать чувства, не правда ли? Что же касается твоего вопроса, то это произошло очень много лет назад, Светозарная.
Кай сделал небольшую паузу, и Лиара с интересом прислушалась. Все-таки, он не стал уходить от ответа и решил рассказать.
– Я тогда был еще очень молод, только-только получил благословение от Скульптора Ваэнди. Видишь ли, на самом деле мы рождаемся не вот с такими руками, - ильтонец приподнял свои ладони, демонстрируя Лиаре светлый нефрит, на котором, словно в тусклом зеркале, едва-едва заметно отражались серые перекаты волн за бортом корабля. – Руки наших детей – из серого гранита, у всех одинаковые, как и глаза, кстати. Когда у ребенка начинает формироваться характер и личность, когда становится понятно, какая судьба его ждет и каким человеком он однажды станет, камень начинает очень медленно менять свою структуру. Обычно руки формируются окончательно годам к тридцати-тридцати пяти, когда ильтонцы достигают эмоциональной зрелости, хотя у некоторых это случается и раньше. Как только руки приобретают свой окончательный вид, Скульптор – Старейшина, наиболее искусный в Песне Камня, проводит ритуал над каждым из нас, воспевая наши руки, придавая им крепости и фиксируя их форму. С этого момента ильтонец считается полноправным членом общины и имеет возможность участвовать в ее сакральной и политической жизни.