Песня ветра. Ветер перемен
Шрифт:
Рада выдохнула, расслабляясь и прикрывая глаза. Она не сомневалась в том, что эльф справится, но тревога все равно сидела где-то глубоко внутри, засев на самом донышке сердца противной колючкой. И вот теперь-то уж точно все окончательно пришло в норму, раз даже он наконец-то приходил в себя. А еще она соскучилась, очень соскучилась, даже по его едким шуткам и вечному подначиванию. Ради того, чтобы вытащить меня, ты поднял на ноги все северное побережье. Естественно, что не только из-за меня, но и из-за Сагаира, но ведь цели-то ты своей добился. Ты спас меня, брат, спас от самой страшной участи, которую только можно придумать. И за это я потерплю все твои
Ноги сами понесли ее в капитанскую каюту, и друзья отнеслись к этому с пониманием. Никто не попытался задержать ее или остановить, они прекрасно понимали, что Раде с Алеором нужно поговорить по душам. Все уже знали, что с эльфом их объединяла общая кровь, один лишь Алеор пока еще пребывал в неведении об этом. Хоть в чем-то ты оказался последним, древолюб проклятый! – подумалось Раде, когда она шагнула в полутемное помещение каюты и тихонько прикрыла за собой дверь.
Здесь пахло кровью, несмотря на то, что бинтов на Алеоре уже не было, как и той жуткой раны, которую они с Улыбашкой кое-как заштопали. Эльф лежал все в той же позе, ровно на спине, положив бледные руки поверх одеяла, и на его левом плече виднелся безобразный рубец, оставшийся после кривых рук зашивавшей его Рады. Но теперь это был просто рубец, побледневший и не выпирающий на коже, да и сам Алеор не выглядел больше таким ужасающе бледным и изнуренным, как еще этим утром.
Невольно Рада улыбнулась, оглядев его широкие плечи, сухое, жилистое тело, в котором не было ни грамма жира, лишь живая, дремлющая под кожей сила. Алеор никогда не жалел себя, и тяжелые нагрузки дали свой результат. Наверное, многие женщины сочли бы его идеалом мужской красоты, - подумалось ей. Уж точно получше всех этих баюкающих свой жирок лорденышей. Внутри невольно поднялась теплая гордость, и Рада аккуратно присела на край узкой, прикрученной к стене койки, на которой лежал эльф.
Все-таки ее движение побеспокоило его, и он медленно заморгал, открывая глаза. Рада ждала, пока он придет в себя, пока поймет, где находится, и оглядится. В конце концов, он был без сознания неделю, а до этого вел такую тяжелую и изматывающую битву, как никогда в жизни. Да и времени у них было полно: никто бы не стал сейчас тревожить их и отвлекать от беседы.
Алеор медленно повернул голову и взглянул на нее. Кожа на его лице была мертвенно бледной, бескровные губы все-таки растянулись в слабой улыбке:
– Приветствую, дражайшая! По твоей довольной роже и отсутствию веревок на руках я делаю вывод, что мы даже выжили и на свободе.
– Ты совершенно прав, друг мой, - в тон ему ответила Рада, запуская руку за пазуху и выуживая оттуда трубку.
– Мы живы, мы на корабле Равенны, и мы плывем в Аластар.
– А Сагаир? – в голосе Алеора послышалось напряжение, а глаза вмиг стали ледяными.
– Сбежал, - отозвалась Рада, и эльф со стоном откинулся на кровать. Его кулак сжался и в бессильной ярости ударил по простыни. Рада скептически оглядела это, набивая трубочку. – Да не переживай ты так! Этот – как заноза в заднице, рано или поздно все равно нас найдет, и ты успеешь еще разок помять ему бока.
– Я ждал этого шанса полторы тысячи лет. И упустил его. – Голос Алеора звучал глухо, часто моргая, он смотрел в потолок.
– Упустил этот, не упустишь следующий, - постаралась подбодрить его Рада. – Поверь мне, этот гаденыш все равно вернется, ему теперь просто некуда деваться, как бежать за нами, как собака.
– Почему? – с невольным интересом взглянул на нее Алеор.
– Потому что мы смогли дать ему
– Что за правда? – настороженно спросил эльф, пристально разглядывая ее.
– Правда в том, что я твоя сестра, - просто сказала она, посмеиваясь и глядя ему в глаза. – Что из близнецов, которых родила наша мать, погиб только один, а вторую – меня, - Сагаир украл и спрятал от тебя. А потом разбудил, когда ты уже не мог ничего заподозрить. Так что мы с тобой, Алеорушка, наследники Ирантира и Дети Солнца, в прямом смысле уж точно, а в переносном – покажет время. Вот так.
Некоторое время Алеор молча смотрел на нее, переваривая все сказанное, затем вдруг громко фыркнул и проговорил:
– У тебя есть выпить? И трубка бы не помешала. Я валяюсь здесь уже… сколько я здесь валяюсь?
– Неделю, - подсказала Рада.
– Неделю, - со вздохом повторил эльф. – Сколько времени потрачено даром! А ведь все это время я мог бы тянуть южное латайское и рисовать кровью Сагаира герб Лесного Дома на парусах «Блудницы».
– У меня есть только пойло из Северных Провинций, которое дал мне Гардан, - пожала плечами Рада, протягивая ему флягу. – А что касается твоих художеств, то вряд ли бы их здесь хоть кто-нибудь оценил. Равенна трясется над своим кораблем, как жрица над кадилом, даже несмотря на то, что скоро ей придется его отдавать.
– Ладно, давай сюда свое пойло. Сойдет.
Алеор поморщился, привставая, бросил взгляд на свое плечо и скривился:
– И кто это такой одаренный вышивал на мне крестиком?
– Как умела, так и вышила, - буркнула Рада.
– И что ты пыталась изобразить? – усмехнулся эльф, держа в руках открытую флягу с ромом и иронично глядя на нее. – Пейзаж с синицами?
– Пей давай, - помрачнела Рада, чувствуя, что, наверное, чересчур рано порадовалась его приходу в себя.
Мог бы и еще недельку полежать без чувств, а то и до самого Аластара. Никому уж точно от этого плохо бы не было. Проклятый древолюб!
========== Глава 49. Нехоженые тропы ==========
Корабль разрезал своим широким носом волны, подчиняясь воле восточных ветров и двигаясь гораздо быстрее, чем они плыли сюда. Это казалось Лиаре очередной прихотью любящих шутить над смертными Марн, и она порой горько качала головой. Если бы так же быстро они плыли на восток, то и Раду выручили бы раньше. Впрочем, рассуждать о замыслах правящих в небесной выси Марн, что плели судьбы всего живого, было чревато бедами и напастями, а потому Лиара гнала прочь такие мысли. Теперь Рада была с ней, теперь все было хорошо, и остальное не имело значения.
Громадное облегчение от схлынувшего прочь напряжения теперь было ее постоянным спутником, медленно затухая день ото дня. Грезы смыли прочь всю ее тревогу, всю ее усталость и невыносимое стремление вслед за Радой, и Лиаре осталось лишь золотое сияние в каждой клетке ее тела, теплый покой, какой бывает, когда слишком долго бежишь на пределе сил, а потом останавливаешься и успокаиваешься с чувством выполненного долга. Все это время она была напряженно звенящей, натянутой до предела струной, и теперь наслаждалась буквально каждым мигом тишины, каждой секундой путешествия, сумев, наконец, оценить красоту раскинувшейся вокруг них и принявшей в себя стихии.