Песня ветра. Ветер перемен

ВолкСафо

– Да я уж и не знаю, - проворчала Рада, отворачиваясь от него и зябко поводя плечами. – Куда уж веселее-то?

Алеора стража откровенно смешила. Он буквально наслаждался тем, как мелонцы делают вид, что просто прогуливаются по пыльному тракту, как им приходится спать на холодной земле при том, что никаких палаток и одеял у них с собой нет, а оставлять путников без внимания на ночь они не имеют права. Каждое утро он, широко улыбаясь, здоровался с их капитаном, почти что кланяясь ему, отчего мелонец бледнел как полотно и отворачивался, делая вид, что не заметил приветствий эльфа. Когда они вместе обедали или ужинали в тавернах у дороги, эльф неотрывно,

почти не моргая, следил за тем, как ест стража, и те почти что давились своей кашей, роняя часть еды на себя или не попадая ложками в рот.

Раде было искренне жаль этих бедолаг: выхода-то у них действительно не было. Им приказали выследить ее и вернуть обратно в город, и неповиновение грозило штрафом, а может быть, даже и тюремным сроком. С другой же стороны со своей вкрадчивой улыбочкой их ждал самый страшный наемник Этлана, взгляд которого с каждым днем становился все более бесноватым и невменяемым. Не говоря уже о том, что в конце сего славного путешествия они должны были повстречаться с Тваугебиром, хоть пока еще и не знали об этом, причем время это приближалось к ним семимильными шагами. Осталось шесть-семь дней, насколько могла сосчитать Рада, если, конечно, процесс не ускорился. Она никогда не видела Алеора прямо перед приступом и могла только гадать, какое поведение для него нормально в таком состоянии, а какое – нет.

С сегодняшнего утра, например, он начал что-то тихо-тихо бормотать сквозь зубы и иногда хихикать, сам с собой, тайком озираясь, не заметил ли кто этого. Буквально через несколько секунд эльф встряхивался, собирался и вновь становился обычным, невозмутимым и холодным, но через какие-нибудь полчаса все повторялось. А еще, если присмотреться, было видно, как сильно набухли вены на его шее, почернев, будто его долго душили, и как пульсирует в них что-то живое, перекатывается маленькими комочками вверх-вниз, вверх-вниз… Прекрати! – оборвала себя Рада, силой отворачиваясь от эльфа. Нечего разглядывать это! И без того страшно!

Страшно было не только ей одной. Лиара все чаще кутала плечи в плащ, бросая на Алеора взгляды из-под густых ресниц и стараясь вести коня так, чтобы их с Алеором разделял Злыдень Рады. На ночлег она укладывалась как можно дальше от эльфа, как и за один стол с ним есть садилась очень аккуратно, чтобы не дай боги не оказаться на одной лавке или прямо напротив него. Алеор это видел и скалился в ответ своей жутковатой ухмылочкой, от которой Лиара только еще сильнее сжималась в комок. А посередине всего этого безумия была Рада, торчащая там, как столб, и понимающая, что как только Тваугебир вырвется, миссия по всеобщему спасению ляжет на ее собственные плечи. Вряд ли стража сможет продержаться хотя бы минуту против этой твари, раз сами духи Гортенберга не смогли. Лиара тоже не выглядела великим воином древности, а значит, оставалась она. И ты действительно думаешь, что сможешь что-то ему противопоставить? Боги, до чего же ты глупа!

Нахмурившись и тяжело глядя вперед, Рада поерзала в седле. Закатное солнце, висящее прямо над дорогой, немилосердно жгло глаза, и его рыжие лучи заливали все вокруг, придавая ему красноватый оттенок. По обе стороны от них тянулись сосны, чья рыжая кора на таком свету вообще казалась кровавой, и навевала не слишком приятные ассоциации. Да к тому же, еще и Алеор вновь что-то едва слышно забормотал себе под нос, то и дело конвульсивно дергая шеей.

Прокашлявшись и стараясь согнать леденящие спину мурашки, Рада обернулась к Лиаре:

– Слушай, может, споешь нам что-нибудь,

а? А то кисло как-то.

– Спеть? – эльфийка вскинула на нее огромные перепуганные насмерть глаза. Рада заметила, как побелели ее пальцы, сжимающие поводья.

– Ну да, - кивнула она. – Ты же играешь на арфе. Может, есть какая-нибудь забавная песенка, подходящая для таких случаев? – Алеор коротко хохотнул, Рада бросила на него косой взгляд и быстро продолжила: - Или какая-нибудь баллада из тех, которые мы все так любим послушать у теплого камина?

– А… л-ладно, - зубы Лиары отчетливо выбили дробь, но она уже справилась с собой и принялась рыться в седельной суме, где в кожаном чехле лежала ее арфа. Эта девчонка порой была невозможна: из дома Рады она не взяла ни запасной одежды, ни одеяла, ни фуража (все это пришлось покупать по дороге), но арфу не забыла.

Алеор замолчал, напряженно глядя вперед, и Рада решила, что наверное, его слегка отпустило. И это уже было хорошо. Приближалась ночь, а к ночи Тваугебир становился особенно беспокоен. Все это время эльф не ночевал у костра, уходя вглубь леса и разыскивая там следящих за ними птиц, и Раде становилось легче от этого. Правда, она уже не была уверена в том, следит ли за ними этот Птичник, или уже отстал. Лиара, например, ничего не чувствовала, во всяком случае, не говорила ни слова на этот счет, а это могло означать, что слежки и вовсе больше нет. Лучше б уж была! Лучше б пришел сюда какой-нибудь монстр, с которым мог бы сцепиться Тваугебир! Грозар, я понимаю, это крайне странная просьба, но, может быть, в этот раз ты немножко поможешь Сети’Агону? Буквально чуть-чуть. Пусть он решит, что нас непременно нужно уничтожить, и пусть он сделает это как можно быстрее, а, Громовержец? Но небо молчало, и лишь в косых лучах закатного солнца Раде чуялась чья-то проказливая улыбка.

Покопавшись в сумке, Лиара выудила оттуда чехол, достала арфу и с опаской опустила поводья гнедой кобылки. Та навострила уши, но продолжила спокойно идти следом за другими лошадьми, порой кося выкаченным глазом на Алеора, когда тот начинал бормотать. Боги, даже скотина и то в курсе того, что нам предстоит! Замечательное начало путешествия! Просто замечательное!

– Что бы вы хотели послушать? – тихонько спросила Лиара. – Какую-нибудь историю или просто песню?

– Спой то, что тебе хотелось бы, - Рада очень красноречиво взглянула на нее, приподнимая брови и показывая головой на Алеора. – Что-нибудь красивое и спокойное.

– Можешь не корчиться, - сообщил эльф. – Я и так прекрасно понимаю, зачем все это делается.

Лиара с опаской посмотрела на него, потом вопросительно на Раду, и все же принялась медленно перебирать золотые струны арфы. Над тихой дорогой, на которой сейчас кроме них самих и семерых стражников больше никого не было, поплелась золотой ниточкой переливчатая мелодия.

По полям тугой золотой пшеницы

Побежала рябь от ветров с востока.

В полуночный час мне опять не спится,

Не сомкнуть мне глаз, милый мой далеко.

Прялка все поет, нитка режет пальцы,

В уголках светелки только пыль да морок,

Далеко мой свет, ясный мой скиталец,

В тех краях, где землю, топчет черный ворог.

Как земля кричала, не затихнут стоны!

И в домах людей поднимался ропот.

На заре ушел, взяв коня и брони,

Поясок на память и землицы щепоть.

И прошла весна, отзвенело лето,

Отгорела осень в вековых дубравах,

Проползла зима без тепла и света,