Песня Волчьей луны
Шрифт:
– Я вижу, ты хочешь полюбить свой новый дом, – отметил Ирвин, когда они вошли во дворец и поднялись по лестнице к Залу семи владык: после гуляний в парке здесь соберутся все гости и начнется бал и пир. Пока в зале были только слуги, которые поправляли ленты и скатерти, оттирали последние, уже невидимые пятнышки с мебели и расставляли на столах тарелки из белоснежного хойнского фарфора, фруктовницы, наполненные свежайшими фруктами – скоро сады, в которых они сорваны, перейдут во владения варанданского короля – бесчисленные бутылки. Церемониймейстер в центре зала
Арьяна посмотрела на Ирвина так, словно он сказал, не подумав.
– Конечно. Как может быть иначе? Я теперь хармиранская княгиня. Это мой долг – все знать о моей стране.
Ирвин не сдержался – вопросительно поднял бровь.
– Это и правда удивительно, – произнес он. – Знаешь, моя тетка была замужем за левернинским принцем. Тот считал себя много выше всех нас по праву рождения и называл Хармиран кучкой грязных камней.
Арьяна усмехнулась с нескрываемым презрением.
– Вот же глупец! И что с ним было потом?
– Напился и выпал из окна. Ходят слухи, что ему в этом помог кто-то из собутыльников, – ответил Ирвин. Он снова предложил Арьяне руку, девушка оперлась на нее, и так они пошли в соседний зал, небольшой и уютный. На его стенах не было свободного места от картин. Когда-то Ирвин любил сидеть здесь, рассматривая нарисованные баталии, причудливых животных, портреты людей, чьи имена уже никто не мог вспомнить. Обычно это место использовалось для отдыха князя, княгини и их ближайших друзей во время бала: здесь уже был накрыт маленький стол с вином и сладостями.
– Я знаю это место, – вдруг сказала Арьяна, указав на одно из полотен. – Это вид на гору Алькавендо. Мы с мамой там отдыхали однажды, я тогда впервые увидела гранд-адмирала Рабана Оллера…
Она осеклась – должно быть, ей никогда не приходилось вот так вспоминать о своем настоящем отце. Ирвин опустился на диван, вытянул ноги и спросил:
– Он любит вас? Тебя и твою мать-королеву?
Арьяна кивнула. Подошла к окну и какое-то время смотрела в парк, на играющий оркестр. Скоро гулянье подойдет к концу, гости поднимутся в Зал семи владык, и только после этого к ним выйдет князь Киган и начнется праздник.
– Очень, – негромко ответила Арьяна. – Мне присылают подарки на именины и новый год, и там всегда есть темно-синяя коробка. Она никогда не подписана, но я знаю, что это от него. Темно-синий – цвет дома Оллер. И он всегда дарит то, что мне по-настоящему нужно. Однажды прислал Большую медицинскую энциклопедию.
– Да, это настоящее сокровище, – согласился Ирвин. Сейчас, разговаривая с Арьяной о ее отце, он хотел верить, что с каждой минутой становится с ней ближе. – Вы с ним разговариваете? Переписываетесь?
Девушка отрицательно качнула головой.
– Его величество сказал, что если гранд-адмирал напишет мне хоть слово, то его повесят за государственную измену. И со мной не будут церемониться.
Ирвин усмехнулся. Удивительно, что король Якоб не приказал поставить виселицу сразу, как только узнал о связи своей жены и Рабана Оллера. Должно
– Ну теперь король Якоб не имеет над тобой власти, – произнес Ирвин. – Если хочешь, то напиши гранд-адмиралу, расскажи, как твои дела. Он может даже приехать к нам в гости, если вы оба этого захотите.
Арьяна посмотрела на него так, словно по-настоящему увидела только сейчас. Она побледнела – Ирвин даже испугался, что предложил ей нечто невозможное. Потом эта пугающая бледность отступила, Арьяна улыбнулась и ответила:
– Не думала, что ты это предложишь. Вернее, нет… не думала, что вообще такое можно предложить. Я… – она сжала губы в нить и зажмурилась, словно сдерживала слезы. – Спасибо тебе. Я ему напишу.
– Вот и замечательно, – Ирвин поднялся, обнял свою жену и она не вздрогнула, пытаясь разорвать объятие: просто замерла в его руках, словно пойманный зверек, который понял, что ему больше никуда не нужно бежать, и снова сказала:
– Спасибо.
***
Они вышли в зал после того, как по дворцу раскатился мелодичный звон, и, оказавшись среди людей, Арьяна на какое-то мгновение испугалась, представив, что провалилась в прошлое и оказалась дома. Все было так же, как и в Варандане: изысканные дамы, похожие на райских птичек в своих воздушных платьях, плотные полотна запахов табака, духов и пудры, беззаботные голоса, которые стихли сразу же, как только Ирвин повел Арьяну вперед, к хармиранскому трону. Киган уже был там: стоял, пристально глядя на брата и невестку, и Арьяне вдруг стало не по себе, словно она сделала что-то не так.
Все люди в зале, мужчины и женщины, молодые и старые, склонились перед полукнязем и его женой. В толпе Арьяна заметила Бейлин: она выглядела напряженной, словно ждала подвоха или нападения. Мелькнуло лицо Шейлы – гладкое, наполненное холодной злобой. “Только попробуй подойти к нему! – кричали ее темные глаза. – Только попробуй приблизиться!”
Ирвин встал рядом с братом, и Арьяна обрадовалась, что муж по-прежнему держит ее за руку. Она почти ощутила тугое натяжение золотого шнура, который соединял их запястья во время брачной церемонии – в этом была поддержка и надежда.
– Друзья, сегодня у всех нас великий день, – Киган говорил негромко, но так твердо, что его голос летел по всему залу, достигая самых дальних уголков. – С помощью наших добрых соседей мы победили буриванскую чуму. Хармиранское княжество заплатило за это огромную цену, но нет такой цены, которая была бы выше жизней наших детей. Мертвецам не нужны ни деньги, ни еда. Хармиран продолжит жить, Хармиран всегда будет свободен.
Зал накрыло аплодисментами и взволнованными возгласами. Эта фраза про жизнь и свободу Хармирана завершала любую речь здешних князей уже десять веков с тех пор, как княжество в тяжелой борьбе обрело независимость от Варандана. Король Якоб всегда кривил губы, когда ему приходилось слышать об этом.