Петербургский сыск. 1874 – 1883
Шрифт:
Михаил появился сразу же, не успел Путилин опуститься в кресло за вой стол.
– Иван Дмитрич, – заглянул взъерошенный помощник и ужом просочился сквозь маленькую щель открытой двери, – звали?
– Звал, звал, – начальник сыскной полиции указал, чтобы помощник садился.
Жуков застыл в ожидании.
– Так, Миша, сегодня поутру с Сампсониевского моста были сброшены двое: Петр Рогов и неизвестная женщина. Так вот тебе предстоит узнать, кто она такая и выяснить, кто таков этот Рогов. Понятно?
– Так
– Тогда что сидишь?
Дверь затворилась, а Иван Дмитриевич углубился в чтение новых распоряжений вышестоящего начальства.
После полудня Путилин решил навестить анатомический театр, чтобы самолично поговорить с доктором.
Остен давно закончил вскрытие и сидел в своем кабинете за составлением отсчета:
«… в анатомическом театре университета в присутствии нижнепоименованных понятых, через городского врача И. Н. Остена производилось судебно—медицинское вскрытие трупа убитой женщины, при чем оказалось.»
Не успел поставить двоеточие, как доложили, что начальник сыскной полиции Путилин просит его принять.
Доктор поднялся из—за стола и сделал навстречу вошедшему Ивану Дмитриевичу несколько шагов.
– Спешите, господин Путилин, спешите, – посетовал Остен, – я только взялся за составление Вам бумаги.
– Бумага потерпит, – улыбнулся Иван Дмитриевич, – Вы мне поясните так, без официальности.
– Хорошо, – сказал Остен и предложил начальнику сыска присесть, – тогда рассказать могу немного. Женщина не мучилась, умерла мгновенно, две сажени большая высота, тем более, что она упала на спину. Но меня беспокоит круглое темно—красное пятно с пятикопеечную медную монету у сочленения третьего ребра и ниже него на три поперечных пальца еще одно.
– Что это может быть? – спросил Путилин.
– Не знаю, но подозреваю, что они образовались от толчков кулаком в грудь убиенной.
– Образовались при падении?
– Я не могу с категоричностью утверждать, но то, что они нанесены ранее падения это точно, тем более у женщины не могли быть такие внутренние повреждения, хотя она и упала с двух саженей. Мне кажется, что должен быть дополнительный вес.
– Может Рогов упал на нее?
– Вполне возможно, но тогда, – доктор сощурил глаза, – они должны были падать вместе.
– Странно.
– Я думаю, вам пояснит второй пострадавший, тем более, что я его осмотрел перед тем, как ехать в анатомический заниматься вскрытием женщины. У пострадавшего незначительные внутренние кровотечения да несколько ушибов и я бы не сказал, что они получены в результате падения с высоты в две сажени на площадку, выложенную камнем.
– Благодарю.
– Вас проводит мой ассистент.
Больница, где находился пострадавший, находилась на соседней улице, и Иван Дмитриевич решил пройтись
Его без задержек провели в палату пострадавшего.
– Добрый день! – произнёс он, присаживаясь на подставленный ассистентом Остена стул. – Благодарю, – обратился к нему, – я тебя, голубчик, не задерживаю.
Рогов с белой повязкой на голове лежал на постели, положив руки поверх одеяла.
– Петр, надолго тебя не отвлеку, у меня есть ряд вопросов, на которые хотелось бы услышать правдивые вопросы.
Рогов кивнул головой.
– Я готов способствовать поимке этих извергов.
– Вот и чудненько. Как ты оказался у моста?
– Я от приятеля, что живет на Петербургской стороне, шел к себе домой. Там на лавочке у Выборгского сидела молодая женщина, мне почудилось, что она не против знакомства. Вот я и присел рядом. Только хотел заговорить, меня окликнул какие—то оборванцы, стоящие у спуска к воде. Я подошел к ним, а они, – Рогов шмыгнул носом, – схватили меня и бросили вниз. Когда очнулся, рядом та женщина лежит.
– Ты не запомнил их лиц?
– Темновато было, да на одно лицо они были.
– У тебя ничего не похитили, тогда с чего такая жестокость по отношению к тебе?
– Это хорошо б у них спросить.
– Постараемся, – Иван Дмитриевич поднялся со стула, – хорошо, поправляйся, – и неожиданно спросил, – а кто тебе женщина?
Поначалу Рогов опешил, в глазах мелькнул огонек боязни, и он почти выкрикнул:
– Да не знал я ее, – схватившись за голову, прохрипел, – ой, головушка моя, болит, родимая.
Путилин тростью потихоньку постучал по шляпе и вышел.
– Рогов Петр Евсеевич, – докладывал Жуков, – двадцати шести лет, мещанин, уроженец города Торжка, приехал в столицу десять лет назад, последние шесть состоит слугою при присяжном поверенном Ивановским. Поговорил с околоточным, тот ничего плохого сказать не мог.
– Что делал вчера вечером Рогов?
– Этого мне узнать, пока не удалось. Дворник, однако, видел, как в часу девятом Рогов вышел со двора и больше не возвращался, а заперты ворота были в первом часу, когда вернулись обитатели.
– С Ивановским говорил?
– Никак нет, он отъехал по делам и возвратится домой вечером.
– Что ж понятно. А убиенная?
– После я заехал в Петербургскую часть, там мне помощник пристава поведал, что личность установлена, ею оказалась девица Елизавета Клочкова, прислуга купца Еремеева, двадцати двух лет, из крестьян Лужского уезда. Девица честная, негулящая. Вчерашним вечером в первый раз не появилась в доме у купца, где проживала.
– Проясняется картинка, – Иван Дмитриевич побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, – сопроводишь меня к господину Ивановскому.