Петербургское дело
Шрифт:
— Но… разве вы не от него?
— Мы не виделись несколько дней. Так уж получилось. Наши пути разошлись.
Мария Леопольдовна опустила взгляд и вдруг вздрогнула. На руке у толстяка она увидела бледную татуировку. Это был лиловый крест с загнутыми краями. Почти как фашистская свастика, только изгибы более плавные. Толстяк проследил за взглядом женщины и небрежно спрятал руку в карман. Мария Леопольдовна медленно подняла глаза. Лицо ее стало еще бледнее, темные глаза широко распахнулись.
— Так это вы… — тихо проговорила она. —
Толстяк достал из кармана руку и ощерился:
— Догадливая старуха! Да, Димон?
— Заткнись, болван, — недовольно поморщился сероглазый.
Однако было поздно. И Мария Леопольдовна, и Настя с ужасом смотрели на руку толстяка. Но напугала их не лиловая татуировка, а нож, который толстяк сжимал в жирных пальцах.
— Что ж, тем лучше, — смягчился неожиданно сероглазый. — Теперь можно расставить все точки над «и». Дело в том, Мария Леопольдовна, что ваш сын, ваш Андрей, задолжал нам большую сумму денег. Мы давали ему отсрочку, но срок ее истек. Мы не хотим ему зла, но нам необходимо с ним поговорить. Деньги были не наши, и теперь его долг повесят на нас.
— Деньги… — рассеянно пробормотала Мария Леопольдовна. — Какие деньги? За что?
— Карточный долг, — деловито сказал толстяк. — А карточный долг — святой!
Вдруг Настя, до сих пор молча стоявшая у дверного косяка, вскинула руки и гневно крикнула:
— Крутые нашлись, да? Покруче вас друзья найдутся! Вы не знаете, с кем имеете дело, уроды поганые!
Сероглазый повернулся к ней, смерил ее холодным взглядом и сухо произнес:
— Успокойся, девочка. Или будет плохо.
— Это тебе будет плохо, шпана подзаборная! А ну пошел отсюда вон! И жирного своего забери! Я кому говорю!
Настя, как мегера, вцепилась толстяку в рукав куртки и рванула его в сторону выхода. Она была сильной и рослой девушкой, и толстяк едва не потерял равновесие.
Сероглазый слегка отвел правое плечо назад и вдруг ударил Настю кулаком по лицу. Глухо охнув, она отлетела к стене и с тихим стоном сползла на пол. Из носа на подбородок потекла струйка крови.
Мария Леопольдовна негромко вскрикнула. Сероглазый мгновенно повернулся к ней и процедил сквозь зубы:
— Я ее предупреждал. Будете кричать — мой друг выпотрошит девчонку, как свинью.
В подтверждение этих слов толстяк присел рядом с Настей и поднес к ее горлу нож.
— Что я должна делать? — дрогнувшим голосом спросила Мария Леопольдовна.
— Раздеться и встать в позочку, — ухмыляясь, выдал толстяк.
Зрачки женщины расширились от ужаса. Сероглазый слегка покраснел. Он откашлялся в кулак и тихо сказал:
— Я прошу прошения за моего коллегу. У него было тяжелое детство. — Затем повернулся к толстяку и бросил: — Следи за базаром.
Настя вытерла кровь с подбородка, насупилась и с ненавистью произнесла:
— Мои друзья найдут вас… Слышишь, ублюдок? Считайте, что вы оба уже трупы. И тот, в прихожей, тоже.
Костырин
— Смелая девочка, вся в брата. И, увы, такая же глупая. Лучше тебе молчать, малышка. Из-за твоей невоздержанности может пострадать Мария Леопольдовна. Если вы не поможете нам встретиться с вашим сыном, эту милую девушку ждет большая беда.
— О-очень большая! — весело подтвердил толстяк. — Сантиметров этак на двадцать!
— Если через лупу смотреть, — усмехнулась Настя окровавленными губами. — С десятикратным увеличением.
— Настя! — с горечью в голосе сказала Мария Леопольдовна. — Не спорь с ними. Ты же видишь, они не намерены шутить.
Настя фыркнула:
— Да плевать я на них хотела.
Толстяк посмотрел на Костырина. Тот кивнул в ответ. Толстяк повернулся к Насте, быстро схватил ее за волосы и, чиркнув ножом, отсек толстую длинную прядь. Настя хотела закричать, но толстяк ткнул ее кончиком ножа в горло. Настя замерла. В том месте, куда уткнулся нож, выступила капелька крови.
— Теперь ты видишь, что мы не шутим? — спокойно спросил Настю Костырин.
— Теперь — вижу, — ответила она сдавленным голосом.
— Вот и хорошо. Сейчас я дам вам ручку и бумагу. И вы напишете то, что я вам скажу.
Костырин достал из кармана лист бумаги и ручку и положил их перед Марией Леопольдовной.
— И помните, — холодно сказал он, — если вы выкинете какой-нибудь фокус, я сделаю из вашей племянницы ремни. Но сначала отдам ее на обработку моим друзьям. Они знают, как доставить удовольствие девушке с помощью нехитрых приспособлений.
— Это точно! — отозвался толстяк. — И в секс-шоп бегать не придется! Бутылка и нож в руках профессионала способны делать настоящие чудеса!
Он раскрыл пасть и засмеялся таким смехом, что у Марии Леопольдовны похолодело внутри.
6
Кабинет банкира Владимира Геннадьевича Кожина не изменился с тех пор, как в нем побывал Дмитрий Костырин. Тот же портрет президента на стене, та же фотография мэра на столе. Тот же кожаный диван, те же мягкие кресла, в одном из которых восседал хозяин кабинета, а в другом — его гость, ветеран и политик Кирилл Антонович Садчиков. Коллеги пили коньяк, закусывая его тонко нарезанным лимоном, и беседовали.
Садчиков пришел час назад. И за этот час коллеги многое успели обсудить. Теперь они подошли к главному вопросу сегодняшнего дня, к тому, что им обоим было неловко и неприятно обсуждать.
— Кирилл, мы не можем рисковать, — говорил бархатным баритоном Кожин. — Слишком многое поставлено на карту. Если они ухватятся за ниточку, то легко размотают клубок. И тогда нам с тобой непоздоровится.
— Это я и без тебя понимаю, — мрачно ответил Садчиков. — Лучше скажи, что ты предлагаешь?
Кожин повертел бокал вхоленых загорелых пальцах и сказал: