Петля желания
Шрифт:
– Я уже выплакала все слезы. Давай вернемся к нашему разговору. Почему ты решила увидеться со Стивеном?
– Когда я работала над книгой, он крайне неохотно отвечал на мои вопросы. Раньше мы избегали разговоров на эту тему. Теперь же мне захотелось услышать, что он думает о событиях того трагического дня.
Та теплота, которая только что возникла между Беллами и Оливией, как будто успела куда-то улетучиться, а их взаимная симпатия – остыть. Оливия опустила голову и помассировала лоб подушечками пальцев.
– Знаешь, Беллами, мы с Говардом старались
– Такое невозможно забыть, – прошептала Беллами. Она не стала говорить мачехе, что невозможно забыть то, чего не помнишь.
Ей не пришлось произносить этих слов вслух, потому что в комнату вошла медсестра:
– Миссис Листон, доктор с минуты на минуту подойдет к вам. Он хочет с вами поговорить. Мистер Листон сейчас в сознании, и с ним можно пообщаться, если вы желаете.
– Иди к нему, – разрешила Оливия и, сжав руку Беллами, добавила: – Обещай, что не станешь расстраивать его разговорами о смерти Сьюзен.
Беллами потрясло, как сильно сдал отец за два дня после того, как она видела его в последний раз. Глаза запали, щеки провалились, лицо стало похоже на обтянутый пергаментом череп. Говард дышал через полуоткрытые бескровные губы, хотя кислород дополнительно поступал через трубочку. Накрытое легким одеялом тело казалось бесплотным. Беллами подошла ближе и взяла отца за руку. От ее прикосновения его веки приоткрылись.
– Привет, – прошептала она.
– Привет, красотка, как погодка?
Это было семейное шутливое приветствие. Помнится, в детстве Беллами всегда смеялась ему, особенно после легкого тычка в бок. Сейчас же она улыбнулась сквозь слезы.
– Прости, что не могу встать, – извинился Говард.
– Не говори так, – ответила Беллами и, нагнувшись, поцеловала отца в лоб.
– Садись.
Стараясь не зацепиться за трубочки и провода, соединявшие отца с аппаратурой, она осторожно опустилась на краешек кровати.
– Где Оливия? – спросил Говард.
– Ждет разговора с врачом.
– Он скажет ей, что нужно смириться с неизбежным и идти отдыхать. – Голос Говарда сорвался, в глазах блеснули слезы. – Помоги ей пережить это, Беллами.
– Обязательно. Ты сам это знаешь.
Говард еще крепче сжал руку дочери.
– Есть кое-что еще, о чем я тебя попрошу.
– О фирме не беспокойся. Она давно превратилась в хорошо смазанный механизм, который сам собой управляет. Но я все равно сделаю все, о чем ты меня попросишь.
– Я не о нашей фирме. Хочу поговорить о Сьюзен.
Беллами оглянулась через плечо, едва ли не ожидая увидеть в дверях Оливию.
– Давай не будем говорить о ней, папа. Это слишком мучительная тема.
– Твоя книга…
– Расстроила тебя.
– Ты подняла ряд вопросов.
Неуверенная в том, на что именно намекает отец, Беллами промолчала.
– Это было сделано сознательно?
– Нет, конечно, – ответила она. – Но по мере развития сюжета неизбежно возникали вопросы. Похоже, до этого они таились в моем подсознании.
– В моем тоже.
– Что?
– У меня тоже имелись вопросы, и они тоже таились в подсознании.
Слова отца поразили Беллами.
– Какие же?
– В основном те же, о которых этот журналист написал в своей газетной колонке.
Алана Стрикленда посадили в тюрьму за то, что он убил Сьюзен. Но был ли он убийцей?
Мне очень хотелось бы это знать, Беллами. Я не хочу умереть, не получив ответа на этот самый главный вопрос.
– Почему ты думаешь, что убийцей мог быть кто-то другой?
– Возможно, это был он, но я не хочу отойти в вечность с этим сомнительным «возможно». Мне нужно знать точно.
Поездка к Стивену вселила в нее убежденность, что тогдашней Беллами, Беллами-подростку, было лучше не знать, что происходило в их семье. А еще ей стало ясно, что «Петля желания» написана с крайне наивной точки зрения.
В тот День поминовения произошло много такого, чего она, двенадцатилетняя девчонка, просто не понимала. Даже если она что-то и подозревала, то в силу юного возраста оказалась не в состоянии понять. Дент предупредил ее, что любая истина, до которой она докопается, может оказаться крайне неприглядной, более того, разрушительной, поскольку окажется пострашнее того, что она узнала о Стивене и Сьюзен. Беллами уже была готова поверить, что для ее же собственного душевного спокойствия самое лучшее – оставить в покое прошлое. Не ворошить его и больше к нему не возвращаться.
И вот теперь отец просит ее копнуть глубже. Как же она может отказать ему – или хотя бы попытаться отказать – в его последней просьбе? Говард требует, чтобы она, его дочь, вновь погрузилась в прошлое, независимо от того, какие гадости могут при этом всплыть.
– Я тоже хочу знать точно. Уже после того, как я написала книгу, вернее, совсем недавно, пару дней назад, некоторые вещи открылись для меня в совершенно новом свете.
– Например?
– У Сьюзен были и другие парни, помимо Дента Картера.
– Ты с ним разговаривала?
– В том числе и с ним.
– Ты веришь ему?
– Дент Картер пока еще не дал мне поводов усомниться в нем.
– Он их и не даст, верно я говорю? Он за тобой еще не ухаживает?
Беллами смущенно опустила глаза. Зная, что это означает, Говард поморщился:
– Беллами, спроси себя, почему он увязался за тобой?
– Почему ты считаешь, что он увязался?
– Он хочет утереть нам нос. Оставить за собой последнее слово. А есть ли лучший способ оставить за собой последнее слово, чем затащить тебя в постель? – Эта мысль как будто огорчила Говарда. Он вздохнул и на несколько секунд закрыл глаза. – Поговори с детективом.