Петров, к доске! Книга вторая
Шрифт:
Глава 19
— Деева! Деева, чтоб тебя! Да погоди же. Стой! Блин… Что за натура… Деева!
Я несся вслед за девчонкой, при этом переодически подпрыгивая на одной ноге. Когда с ходу натягивал кеды, на правом развязался шнурок, и мне вполне светила перспектива улететь носом в землю, если я его не завяжу.
Поэтому приходилось следить за ногами, теша себя надеждой, что вот-вот мы остановимся и появится возможность исправить ситуацию. Однако Наташка бежала вперед с неимоверным энтузиазмом, лишая меня остатков этой надежды. Из-за ее резвости я через каждый шаг поднимал правую ногу в попытке завязать
Кстати, да… когда староста в психах выскочила из квартиры Ромовых, я кинулся вслед за ней. Конечно, решение было принято мной на эмоциях, за что себя теперь сильно ругал, но с другой стороны понимал, я поступил верно. По-мужски.
Но сам факт внезапного завершения расследования, напрягал, если честно. Черт знает что вышло в итоге. До конца так и не узнал ничего. А ведь у меня был выбор. Я мог остаться в обществе товарища инженера и выяснить все подробности. Просто… Мысль о том, что Дееву нельзя сейчас оставлять одну, что ее нужно догнать и как-то… не знаю… успокоить, поддержать… Эта мысль оказалась сильнее желания выяснить правду.
Идиот? Возможно. Сомневаюсь, захочет ли Ромов-старший повторить нашу увлекательнаб беседу. Но бросить девчонку одну я не смог. Вот не смог и все тут.
— Деева, поимей совесть! Стой! Я, блин, сейчас упаду, убьюсь к чёртовой матери и виновата в этом будешь ты! А тебе нельзя. Староста класса не может быть причиной внезапной кончины одноклассника.
— Чего тебе?
Наташка резко остановилась и повернулась ко мне лицом. В руке она по-прежнему держала вазочку. Прямо с ней и смылась. Видимо, тоже не особо хорошо соображала.
— Чего мне? Да я хочу с тобой поговорить! Хватит вести себя вот так. Ну что за детские заскоки? Все, мы уже на улице. Можно спокойно обсудить случившееся.
— О чем поговорить? Что обсудить? — Нервно рассмеялась Наташка.
Она хотела упереться рукой в бок, типа принять агрессивно-обвинительную позу, хотя вообще не понятно, в чем я виноват, но чертова вазочка помешала ей это сделать.
Девчонка опустила взгляд, посмотрела на предмет, который наглым образом утащила из дома Ромовых, и судя по удивлению, не поняла, какого черта это оказалось у нее. Ну точно говорю, плохо соображала.
— Я не понял, почему Ромов — твой отец. Ты говорила, будто папа умер. Ёжика вспоминала. Все дела. У тебя раздвоение личности? Или что?
— Петров… — Наташка, вздохнув, закатила глаза, а потом вдруг резко успокоилась. — Ты не отстанешь, да?
— Сама как думаешь? Тут вон, волнительные подробности вскрылись. Конечно, не отстану. Мы же эти… друзья.
Последнее слово я выпалил в один заход, скомкав все звуки в нечто непонятное. В итоге получилось не «друзья», а «дрзя». Просто далась мне данная формулировка не очень легко. Друзья… Ага…
Но Деева, похоже, все поняла. В ее взгляде мелькнуло что-то трогательное, похожее на благодарность. Однако, тут же все няшные эмоции сменились обратно на раздражение.
— Я не хочу это обсуждать! Нет, не раздвоения. Вранья тоже не было. Все правда. И про папу, и про ёжика.
Наташка хотела развернуться, затем снова рвануть вперёд, но я успел поймать ее за руку. Правда, сразу же отпустил. Девчонка так зыркнула глазищами, что меня аж пробрало.
— Ты сама говорила, товарищи должны помогать друг другу. Мы же пионеры. Ну?
Деева в ответ снова гневно сверкнула глазами. По-моему, сейчас отсылка
— Хорошо… Мама была влюблена в этого… в этого человека чуть ли не с детства. А в юности они вообще в одной компании все дружили. Потом он уехал в Москву, там женился. А через несколько лет его принесло сюда, в родной город. Командировка или что-то такое. Не знаю деталей. Я вообще ничего знать не должна. Она не хотела, чтоб я знала. И сейчас не в курсе о моей осведомлённости. Все получилось случайно. Сначала мне попалась фотография этого… человека…
— Слушай, от того, что ты стараешься не произносить его имя вслух, ничего не изменится. Он не исчезнет и не испарится. Называй нормально. — Я напрягся, вспоминая имя отца Никиты. — Николай Николаевич он. Поняла? Хватит вести себя как страус, который прячет голову в песок. Чтоб ты понимала, когда твоя башка в песке, то зад…
Я хотел сказать, что снаружи остаётся самая уязвимая часть, но осекся. Подумал, вряд ли столь образное сравнение уместно в общении с Деевой. Все-таки она — девочка.
— Тебе надо, вот ты и называй. Хоть Николаем Николаевичем, хоть папой Римским. А для меня он — ЭТОТ ЧЕЛОВЕК! — Психанула староста.
— Все. Хорошо, хорошо… — Я поднял обе руки на уровень груди, развернув их ладонями вперед. — Успокойся. Черт с ним. Этот, так этот. Ну? Продолжай.
— Что продолжать? Нечего… Фото нашла с письмом в вещах. На самом дне лежали, завернутве в тряпочку. Видимо, он прислал это письмо, когда бросил мать и уехал обратно в Москву. В общем… Если по порядку…Явился сначала в командировку. Не знаю, что тут его переклинило… Но… В общем, он вроде как развёлся с женой и сделал предложение матери. По крайней мере дед так рассказывал. Я же когда нашла это письмо и фотографию, сначала… Растерялась я. Всю жизнь считала отцом другого человека. Мать спрашивать побоялась. А дед… Он всегда со мной вел себя как со взрослой. Вот он и рассказал, что было на самом деле. Если мать узнает, она деда никогда не простит за то, что он со мной вообще эту тему обсуждал.
— То есть Ромов реально бросил семью ради большой и чистой любви? — Переспросил я.
— Угу. Наверное… Там сложности были. Его жена, она вроде как дочь какого-то большой партийной шишки… Долго с разводом все тянулось… Но жить с матерью этот человек сразу начал тут. Ждал перевода. А потом ему потребовалось в Москву. И по работе, и по разводу. Он уехал…
Деева замолчала, уставившись на пресловутую вазочку в своей руке.
— Да что ж ты будешь делать… Ну? Он уехал. Дальше?
— А ничего дальше. — Наташка подняла на меня абсолютно спокойный взгляд. Видимо, псих у нее прошёл окончательно. — Дальше — все. В чем и дело. Этот человек застрял в Москве. Мать написала ему письмо, что ждет ребенка. Ну и его тоже ждёт. В смысле, этого человека. Приезжай быстрее — вот что написала. Скоро станешь папой. А он ей ответ прислал. Мол, извини, решил вернуться в семью. Буду любить тебя всегда, но понимаю, что не готов жить в провинциальном городе без каких-либо перспектив на развитие. А про ребёнка, то есть про меня, вообще ни слова. Будто нет ничего. Ну и все. Мать поплакала, поплакала, а потом вышла замуж. Деев Сергей — мой папа. Вот он. Все. Других не знаю и знать не хочу. Не тот отец, кто родил, а тот, кто воспитал.