Пейзаж в изумрудных тонах

Яворская Майя

Название Hotel du Cap-Eden-Roc запомнить значительно труднее, чем кафе «У тети Сони», поэтому юная супруга Валерия почти всю поездку ходила, шевеля губами. Запоминание давалось нелегко, поскольку на каждом углу попадались какие-то знаменитости – то певец, то фотомодель – и сбивали с мысли. Приходилось начинать сначала. Со стороны казалось, что девушка беспрестанно молится. Но Самойлову это не мешало – восторженные возгласы и подпрыгивания от избытка чувств с лихвой покрывали бытовой дискомфорт. Ему вообще все нравилось: и почти детская непосредственность, и юный возраст избранницы, а главное, что самоутверждаться за ее счет было значительно проще и легче, чем за

счет Ксении.

Казалось бы, люди нашли друг друга и сложился идеальный союз. Но если бы так, это было бы слишком скучно и примитивно. Просто красивая сказка со счастливым концом. На самом же деле, несмотря на пышное празднование бракосочетания и умопомрачительный медовый месяц, новые отношения мало чем отличались от прежних. По законам жанра, карета превратилась в тыкву очень быстро. Ирина забеременела – Валерий пустился в загул. Как сказал какой-то мудрый человек, под каждым павлиньим хвостом находится куриная жопа. Очень быстро Ирина осознала: суть понятия «моногамия» супругу недоступна для понимания от слова «совсем». Но так же рассчитывала, что рождение ребенка исправит ситуацию.

Вот при таких обстоятельствах и появилась на свет Кира. Но и она не смогла растопить сердце отца ни своими белыми кудряшками, ни большими наивными глазами, ни носиком-пуговкой в обрамлении толстых румяных щечек. Все эти орудия манипуляции взрослыми отлично работали со всеми, начиная с депрессивных бабушек на лавочке у подъезда и заканчивая воинственной нянечкой в детском саду. Но давали сбой при контакте с собственным отцом. Сразу после прибытия из роддома тот лаконично обрисовал ситуацию, заглянув в розовый конверт: «Мне нужен наследник», чем моментально сменил статус дочери с субъекта на объект. О том, что наследник у него уже был, Самойлов предпочел не вспоминать.

Философски игнорировать супружескую неверность дано не всякому. Одни в подобной ситуации скандалят и распускают руки, другие грозят суицидом, третьи молча собирают чемодан и уходят в закат. Ирина предпочла слезы и пространные жалостливые сообщения в мессенджере, которые никто не читал. Вероятно, таким нехитрым способом она пыталась пробудить в супруге совесть. На более решительные действия избранница не отваживалась. Скорее всего, опасалась, что за строптивость получит билет на малую родину, причем в один конец. А возвращаться туда Ирине очень не хотелось.

Каждый раз, возвращаясь домой, Валерий находил супругу в компании с мокрым носовым платком и заводил диалог по отработанной схеме. Виновата в его изменах, конечно же, была сама жена. Дома Самойлова так плохо обслуживали и кормили, что появляться лишний раз на пороге не хотелось. С логикой и здравым смыслом Ирина была на «вы», поэтому оценить абсурдность аргумента не могла. Снова кидаясь к швабре и плите, она верила, что котлетами и глажеными рубашками способна переделать человека. Но ни через год, ни позднее ничего в отношениях не изменилось. Даром анализа, как Ксения, вторая супруга не обладала, поэтому к правильному выводу так и не пришла. Труд домработницы вытеснил все – и институт, в который Ирина так и не вернулась, и карьеру.

Следует отметить, Самойлов знал толк в манипуляциях. Он отлично понимал, что кнут в сочетании с пряником работает намного лучше, чем только кнут. Поэтому и второй жене периодически преподносил дорогие подарки – в гардеробе имелось несколько шуб, а под окном стояла хорошенькая иномарка. Ирина даже как-то начала привыкать к этим болезненным отношениями, утешая себя тем, что у подруг семейная жизнь протекает еще хуже. У тех или мужья пьют, или их вовсе нет. И так продолжалось бы, наверное,

до конца жизни, но у Валерия сработала какая-то внутренняя программа: прошло еще десять лет супружеской жизни, и он влюбился опять.

По всем правилам, новая избранница была на десять лет моложе предыдущей. Тот факт, что она была практически ровесница его сына и союз выглядел несколько странно, Самойлова ничуть не смущал. По всей видимости, пассию до определенного момента тоже. Она охотно рассматривала яркое оперение его хвоста, не забывая натягивать на себя очередные браслетик или колечко. Все шло великолепно и в нужном направлении, но ровно до того момента, как прозвучало слово «свадьба». Девушка по неведомой причине решила не обременять себя законными отношениями и отбыла в неизвестном направлении, сменив номер телефона и место жительства в придачу.

Удар был очень жестоким. Можно сказать, смертельным. Никогда еще схема не давала сбой. Вся бесконечная вереница женщин, которые прошли через жизнь и постель Валерия, не мечтала ни о чем другом, как о вечном союзе с таким шикарным мужчиной. И тут вдруг такое. Дезориентация – не самое точное и не самое емкое слово, которым можно было бы описать состояние Самойлова. Он уже готовился собирать чемоданы, как пришлось сесть в кресло и предаться раздумьям. Те длились долгие две недели, но ни к чему конструктивному не привели и незаметно перетекли в вялую депрессию, из которой он так и не вышел. По мере погружения Валерий начал все больше полнеть и все меньше придавать значение внешнему виду. По прошествии трех лет узнать в толстом неряшливом дядьке, постоянно лежащем перед телевизором, прожженного ловеласа, перед которым не могла устоять ни одна женщина, мог только человек с буйной фантазией. Обидчивость и постоянное брюзжание стали неотъемлемыми штрихами к портрету.

Как бы развивались события дальше, никто не знает. За это время Самойлов извел Ирину даже больше, чем за десять лет непрерывного загула. Возможно, нервы у нее сдали бы и она придушила бы его подушкой во сне. Но судьба сжалилась над ней и не позволила стать убийцей. Сделала все сама. Валерий умер перед телевизором с большой миской мандаринов на коленях. Хорошая, легкая смерть. Осталось только непонятно, почему все та же судьба оказалась добра и к нему.

Все обстоятельства жизни покойного, как полагается, вскрылись на похоронах, куда оба семейства заявились, соблюдая формальность. Дивились открытию обе жены, но по разным причинам. Ксения искренне считала, что такой человек, как Валерий, больше никогда не вступит в новый брак, предпочитая бесконечную череду ни к чему не обязывающих отношений. А Ирина наивно полагала, что, несмотря на патологическую полигамность, только она была удостоена чести стать официальной женой. Но при данных обстоятельствах делить им было просто нечего, поэтому все обошлось без выяснения отношений.

Дети же, в равной степени страдая глубоким чувством равнодушия к кончине родителя, довольно быстро нашли общий язык, несмотря на разницу в возрасте. Сначала это были эпизодические посиделки в какой-нибудь кафешке, но постепенно определился общий круг интересов, и встречи стали носить более регулярный и менее формальный характер.

– Прежде чем выдвигать версии, я спляшу от печки. Что зацепило мое внимание? Три обстоятельства. Во-первых, папа купил однокомнатную квартиру. Подчеркиваю, однокомнатную. Во-вторых, почти одновременно с ней – машину. В-третьих, все перечисленное он подарил не на свадьбу Петьки и Гали, а только когда она забеременела… – начал свои рассуждения Кирилл.