Phantoms and friends
Шрифт:
— То есть ты мне не скажешь, чей труп вы нашли.
— Не скажу. И не потому, что я такая вредная, а ты не внушаешь доверия. Я просто никак не доеду до места преступления. И я сама ещё не в курсе, что там вообще удалось найти.
— Это ведь… это ведь не Мэри Маргарет?
— Вэйл, я не знаю.
— Ты мне сообщишь, когда узнаешь?
— Не обещаю.
— Спасибо, Габриэла.
— Знаешь, ты раздражал меня меньше, когда обращался ко мне по фамилии.
— Да? Что ж, учту. До связи, Габриэла.
Киллиан
Сторибрук,
Городская больница
29 июля 2015. 09:20
— Приятель… эй, приятель!
Киллиан попытался отгородиться от надоедливого звука, но тот бился и бился в ухо, как настырная муха.
— Приятель, ты очнулся?
Он открыл глаза и, морщась от боли, сфокусировал взгляд на бледном сухощавом лице с торчащими седыми бакенбардами. Существо ухмыльнулось, явив Джонсу пустой, беззубый рот.
Я умер и попал в ад.
— Очнулся-таки. Ну, что, приятель, сигаретка найдётся?
Киллиан покачал головой и едва слышно прошептал:
— Сомневаюсь.
— Ну тогда хоть доллар одолжи, а?
— Отвали, — прохрипел Джонс, щурясь от яркого дневного света. Он попытался вспомнить, где находится, но голова болела, а нудный голос не давал сосредоточиться.
— Да уж, здесь сигареткой не разживешься. Прям как в тюрьме. Я бы встал да ушел, но, знаешь, на улице сейчас холодно. Опять же дождь всю ночь лил. Не будь тут теплее…
Дождь всю ночь… В голове как будто щёлкнуло, и Киллиан вспомнил. Дождь. Шахты. Его выносят из пещер и несут к «скорой». Люди в голубой униформе сказали, что отвезут его в…
Киллиан вновь распахнул глаза:
— Я в больнице?
— Палата номер триста сорок три. Территория горячих, но злобных медсестричек.
Джонс попытался сесть, но едва не задохнулся от боли. В глазах помутилось, и пришлось переждать пару минут, чтобы прийти в себя. Осторожно осмотревшись, мужчина зацепился взглядом за металлическую стойку с пластиковым пакетом, наполовину заполненным какой-то жидкостью, медленно капающей в длинную прозрачную трубку, которая шла к его руке.
Он в больничной палате. А Эмма? Вчера ему сказали, что с ней всё в порядке. Но так ли это на самом деле?
Киллиан продолжал вертеть головой. За окном светило солнце.
— Который час?
— Не знаю. Наверное, часов девять. Завтрак ты пропустил. Но скоро обед. Кормят тут, конечно, отвратно, но…
— Мне нужно узнать, где Эмма, — не слушая причитания соседа по палате, Джонс спустил с кровати ноги и обнаружил, что, кроме дешевого больничного халата, на нём ничего нет. — Где моя одежда?
Бледный старик безразлично пожал плечами:
— А мне откуда знать? Спроси у медсестры.
Кнопка вызова нашлась у изголовья койки. Нажав её несколько раз, Киллиан начал отдирать пластырь, фиксировавший на руке трубку от капельницы.
Дверь с тихим скрипом открылась, и женский голос рявкнул:
— Мистер
— Вчера вместе со мной сюда должна была поступить женщина. Блондинка. Эмма. Эмма Свон, — не реагируя на праведное возмущение медсестры, протараторил Киллиан и отбросил в сторону комочек пластыря. А вот вытащить из вены трубку не удалось — медсестра, метнувшись к кровати, накрыла катетер марлевым тампоном.
Старик с соседей койки с любопытством поглядывал на развернувшуюся потасовку.
— Живо в постель, мистер Джонс! Живо! — Медсестра пронзила Киллиана суровым взглядом. — Вас вчера вытащили из-под завала еле живого. Вам нужно восстанавливать силы. И не сто…
— Эмма Свон, — настойчиво повторил Джонс. — Мне нужно знать, как она себя чувствует.
— Ваша подруга этажом выше. Она чувствует себя великолепно. Потому что следует рекомендациям своих врачей и не покида…
— В какой она палате? — мужчина наотрез отказывался ложиться обратно в кровать. Почти маниакальное желание убедиться в том, что со Свон всё в порядке, заняло все его мысли.
— Вы не слышите, что я говорю? Вы никуда не пойдёте, мистер Джонс.
— Почему?
— Потому что у вас капельница, вот почему! — рявкнула медсестра, надежно закрепляя трубку. — И только попробуйте её снова отсоединить! Доктор Бёрк просила меня отнестись к вам с особым вниманием, но — видит бог — если вы продолжите со мной спорить, я накачаю вас снотворным.
Джонс, поджав губы, вернул своё искалеченное тело в первоначальное положение. Медсестра наклонилась, поправляя подушки за его спиной, и проглядывающая сквозь декольте форменного халата грудь внушительных размеров оказалась прямо перед лицом Киллиана.
— О, я гляжу, ты тут неплохо устроился!
Джонс вздрогнул и повернулся к двери. Там, оперевшись о косяк, стояла широко улыбающаяся Лив. Мужчина не смог удержаться от ответной улыбки.
— Рад тебя видеть.
— Я тебя тоже. Живого и относительно невредимого, — фыркнув, девушка шагнула внутрь и кивнула медсестре: — Не переживай, Дороти[1], я за ним присмотрю.
— Будь с ним построже, — усмехнулась Дороти, наконец закончив с подушками и отодвинувшись от Джонса. Когда медсестра, изящно покачивая бёдрами, покинула палату, Киллиан повернулся к затихшему соседу и шепнул:
— Теперь я понял, о чём ты говорил.
Старичок мелко закивал и, прикрывая беззубый рот ладонью, разразился хихиканьем.
— А о чём вы говорили? — с любопытством уточнила Лив. Киллиан собирался ответить сам, но старик его опередил:
— Медсестрички здесь знойные, но таки-и-ие озлобленные стервы. Прям бр-р-р…
— Сдаётся мне, и вы двое не тянете на пациентов мечты, — усмехнулась Оливия, присев на край кровати Джонса.
— Конечно, куда нам до твоих идеальных пациентов, — закатил он глаза в ответ.