Пиджин-инглиш

Келман Стивен

Июль

Узоры на пальцах нужны для осязания и для того, чтобы удерживать скользкие предметы. Никакой другой роли они не играют. Без отпечатков пальцев ты бы мог стать кем только захочешь.

Брови не дают поту попасть в глаза. Мне-то всегда казалось, что у бровей нет особого назначения. Оказалось, есть, они отводят в стороны струйки пота и дождя. Иначе вся эта влага попала бы тебе в глаза и ослепила.

Ресницы защищают глаза от пыли и мошек.

И вообще те части тела, в которых, по-твоему, нет проку,

на самом деле приносят пользу или защищают от чего-то. Волосы на голове защищают мозг от перегрева и от холода, они куда умнее, чем ты думаешь. И эти средства защиты есть у каждого: брови, ногти, ресницы. Волосы у всех растут в одних и тех же местах. Так что всем даны равные шансы для выживания. Это справедливо. А по-другому вышло бы несправедливо.

Коннор Грин:

— А зачем тогда мужчинам соски?

Мистер Томлин:

— Без них у мужчин вид был бы дурацкий. Еще вопросы есть?

Мистер Томлин переиграл Коннора Грина по части юмора. Коннор такого терпеть не может. Вот опять хотел схохмить, но куда ему до мистера Томлина.

Коннор Грин:

— Как получается, что когда купаешься, то вода не проникает в организм через дырку в заднице и не заливает тебя изнутри?

Мистер Томлин:

— Потому что внутренний сфинктер автоматически перекрывает анальный канал. Еще вопросы?

Коннор Грин:

— Вы сказали «анальный». В нашем присутствии нельзя употреблять такие слова, это сексуальное оскорбление.

Мистер Томлин:

— Замолкни, Коннор. У кого еще есть вопросы?

Дин:

— А после смерти волосы растут? Мой дядя говорит, что растут. И ногти тоже. Это правда, сэр?

Мистер Томлин:

— Нет, это заблуждение.

Коннор Грин:

— Сэр, а у вас есть карандаш?

Мистер Томлин:

— Так. Коннор, выйди вон из класса, будь любезен.

Коннор Грин:

— Но, сэр, я только спросил про карандаш.

Мистер Томлин:

— ВОН!

Пришлось Коннору подчиниться. Покраснел весь. Я был даже рад, что мистер Томлин на него прикрикнул. А то иногда как разойдется, реально мозг выносит. Сам бы ему рот заткнул.

На естествознании столько всего любопытного узнаешь. Мистер Томлин говорит, что космическая станция сейчас на орбите. На первый взгляд она кажется еще одной яркой звездой, но если присмотреться, то видно, что звезда движется. Сам я наблюдал ее только один раз, небо недостаточно темное, мешают уличные фонари и свет из окон. Астронавты на станции гадят в особую трубу, которая выбрасывает дерьмо в открытый космос. Вот почему у шаттла на лобовом стекле есть дворники. Все вокруг так думают.

Возле моей квартиры очень здорово запускать «багги». Пол такой ровный и блестящий, машина катит со страшной скоростью. Самому начинает казаться, что мчишься вместе с ней, хотя на самом деле стоишь на месте. Надо успеть вовремя смигнуть, пока голова всерьез не закружилась.

Я уставился на дверь Джордана: откройся наконец! Я даже нарочно стукнулся в нее машиной и притворился, что случайно.

Дверь распахнулась. Поначалу Джордан ничего не говорил, только смотрел. Долгодолго. Мне даже не по себе сделалось, и машина слушаться перестала.

Ну, скажешь ты хоть слово?

Джордан:

— Дай попробовать.

Это все входило в мой план, только пусть подождет еще немного.

Я:

— Минуточку.

Рулю дальше. Пусть думает, что я с ним расплевался. Пусть раскается. Пусть я выйду победителем в последней игре. Я чувствовал на себе его взгляд и жал на кнопки как ни в чем не бывало. Джордан стал переминаться с ноги на ногу. Класс! Продлись, мгновение.

Джордан:

— Будь человеком, дай попробовать. Не наигрался еще?

Я:

— Ты ее сломаешь.

Джордан:

— Не сломаю. Я крутой гонщик. В аварии не попадаю.

Я:

— Мы вроде как больше не дружим.

Джордан:

— Кто сказал? Ну дай же.

— Еще две минуты.

Джордан:

— Одна минута. Я тебе покажу, как делать сальто, такой кайф.

Этого-то я и дожидался. Пусть ему захочется так, что прямо невмоготу. Пусть попросит как следует. Тем жальче ему будет, когда заберу игрушку. Мне хотелось наказать его. Это мой долг.

Темнело. Все затихло. Сердце мое стучало часто, пока я ждал нужной минуты. Я знал: будет зверски круто. Вот и моя дверь. Все складывается отлично. Я прикусил губу, чтобы не расхохотаться.

Я:

— Не могу. Мне пора обедать.

Подхватываю машину, вхожу к себе и захлопываю за собой дверь. Настроение отличное. Ловко я провернул дельце. У него даже времени на подозрения не оставалось. Полная для него неожиданность. Теперь я в вечном выигрыше.

Поппи и краситься-то ни к чему, она и так красивая. А вот Микита, Шанель и все прочие мажутся вовсю. Штукатурят свои некрасивые места. Получается только хуже. У Микиты на веках непременно зеленые тени. Вылитая лягушка.

Уродина уродиной, да еще и зеленая. Вот дура. Но я помалкиваю. Чего мне с ней связываться?

Микита мазала себе губы вишневой помадой. Сердце у меня екнуло. Отступать-то некуда.

Микита:

— Подготовился? Почистил зубки? Да нет, я шучу. Ты такой чистенький. Сладкий мой мальчик.

Микита собиралась научить меня целоваться. Она перецеловала взасос чуть не сотню парней и полностью в теме. Если я научусь правильно целоваться, Поппи никогда не бросит меня ради другого.

Не хочу, чтобы Поппи меня бросила. Она должна быть моей навсегда. Буду защищать ее от бед, как тогда с осой. Поппи такая благодарная. Когда она мне улыбается, в животе становится тепло и щекотно.

Вот ведь фигня, надо стоять смирно. Забыть, что терпеть не можешь Микиту, и вызвать в памяти ее пышный зад, большие груди и пухлые губы. Она как тренажер.

А Лидия смеялась. Ей понравилось.

Лидия:

— Хочу любовника

Не Казанову.