Пике в бессмертие
Шрифт:
Летчик-разведчик обязан хорошо знать наземное вооружение и боевую технику противника. Нельзя же путать танки с бронетранспортерами, бронетранспортеры с автомашинами, минометные позиции с артиллерийскими и так далее. У него должны быть: повышенная острота зрения, тренированная память, более быстрая реакция, умение в короткие секунды принимать решение в связи с меняющейся обстановкой, не боясь ответственности за него, ну и безусловная же правдивость и еще раз правдивость при докладе о полученных данных.
Высота полета на разведку в зависимости от метеоусловий. В хорошую погоду она колебалась от 700
Разведочные полеты продолжались, в них случалось разное.
Именно так, с ревущим по-немецки мотором, летал я над станциями, над линией фронта отступавших немцев уже в Польше, в районе села Опатува.
Наземная разведка доставила сведения о том, что в районе села и особенно на железнодорожной станции концентрируются воинские части — живая сила и техника — верный признак готовящейся контратаки, а то и солидного контрудара для выправления линии фронта.
Донесение исключительной важности. Командование армии придало ему существенное значение и призывает на помощь авиацию. Получаю задание. Уточнить донесение наземной разведки. В случае обнаружения скопления живой силы и техники, штурмовать, разгромить и уничтожить скопление всеми средствами вооружения. Я слетал в указанный район, убедился в верности донесения пехотной разведки. Тут же была подготовлена группа штурмовиков.
Вылетаем в назначенное время эскадрильей под моей командой — четыре звена — двенадцать машин. Ведущим я со своим звеном в составе трех машин: лейтенанты Любушкин Николай, Валентин Кочергин и старший лейтенант Коптев; стрелки — Таванов, Соболев и Фридман. Идем боевым порядком — слева звено Шишкина, замыкающим — звено Иванова. Идем правым пеленгом, скорость триста пятьдесят километров. До цели тридцать пять километров — десять минут лета.
Оглядываюсь — строй, как надо, плотный, четкий. Каждая машина на своем месте. Это хорошо и очень важно для боевых действий и вообще, при выходе на штурмовку особенно.
Смотрю вниз. Подо мной — поселок, вытянувшийся вдоль какой-то речушки или пруда. В поселке подозрительная беготня. По дворам мечутся фигуры в зеленых шинелях — фашисты. Между домами, во дворах, у сараев — машины, танки, самоходки, транспортеры. А вот и станция. Зенитки не стреляют, значит, ничего существенного для атаки тут нету. Не вижу ни одного цельного состава. На путях — разрозненные вагоны. Только вот разрозненны они странно: просто отделены друг от друга, как будто специально, на одной линии. А вот он, на самой окраине станции, за постройками, целый состав. Он втиснут между складами. А за ними, далеко за станцией, у какого-то тупика — и основная цель — танки. Выгружали их в спешке, валили чуть ли не один на другой, некоторые завалились в кювет.
Вот это цели! Есть по чему бить, над чем поработать.
Делаем круг, облетая еще раз засеченный объект. Обдумываю план атаки. Первые удары по танкам. Увидев нас, они могут разбежаться. Склады подождут. Ими займемся отдельно.
Связываюсь с КП:
— Я двести тридцатый. Обнаружил состав, отдельные вагоны, танки. Принимаю решения атаковать танки. Как поняли?
У аппарата сам комкор генерал Рязанов, узнаю по голосу.
— Двести тридцатый! Вас понял. Приказываю, танки
— Я двести тридцатый. Вас понял!
— Двести тридцатый! Выполняйте! Чехлы снять!
Я отвечаю и сразу в микрофон, командирам звеньев:
— Атакую танки. Используйте все оружие! Бомбы для атак на склады. Атака с круга. Делайте как я!
Следует сказать, такая новая форма штурмовки — атака с круга, была освоена именно в нашем первом звене, еще при бывшем комэске Пошевальникове. Генерал Рязанов увидел эту форму в деле, проверил несколько раз и ввел как систему в работу всех эскадрилий.
Самолет замыкает круг уже на высоте шестьсот метров. Танки впереди. Вижу, танкисты пытаются завести моторы, растащить машины, крутятся около них. До цели — полтора-два километра. Теперь пора.
Вдавливаю пальцем кнопку пуска реактивных снарядов. Они вырываются из-под плоскостей, какие-то секунды летят, опережая самолет, оставляя огненные следы, затем плавно уходят вниз, на цель. Между неподвижными — их, видно так и не успели завести — и крутящимися на месте, лезущими друг на друга танками — пламя взрывов. Мои эресы достигли цели. Сколько танков было, сколько вывели из строя — об этом расскажут фотоснимки, на которых будет четко запечатлена наша работа и ее результаты.
Все так же, по кругу, вывожу самолет, оглядываюсь. Эскадрилья в порядке. Одно звено за другим четко повторяет мой маневр, взмывает в небо.
Снова круг, опускаюсь до двухсот метров. И теперь, буквально, прицельным огнем, бью по танкам из пушек. Поднимаюсь вверх и тут начинают хлопать зенитки. Зенитчики явно прозевали. И все-таки, не хотели обнаружиться, надеялись, что мы пролетим, не заметив целей. Да, судя по огню, который ведут, их совсем немного — пушки две, не больше.
В ходе боя, в штурмовке, в атаке огонь зениток не страшен. При наших скоростях, особенно при пикировании, зенитчики просто не в состоянии уловить цель. Они могут подбить машину при подлете, уходе, в полетах по кругу.
Я делаю противозенитные маневры, со скольжением на левое крыло — ухожу, уводя в сторону эскадрилью, зонтики разрывов остаются далеко в стороне. И тут же в крутом вираже возвращаюсь обратно. Прямо в самую гущу застывших в небе белых клубочков — следов разрывов. Зенитчикам нужно успеть — перевести за нами стволы пушек, справиться с прицелами. Но это невозможно. Мы уже над целью — расстреливаем, бомбим состав — он окутывается дымом. Я аккуратно укладываю в цель свои две шестисоткилограммовые бомбы: точно в паровоз, он взрывается, окутывается огромным облаком пара.
Взмываю вверх. Эскадрилья за мною. Окидываю взглядом: машины все целы, все на своих местах. Огонь зениток сильно поредел. Видно, кто-то из моих ребят в атаке прошелся и над ними. Докладываю на КП.
— Танки уничтожены. Состав горит, уничтожены склады. Разрешите на аэродром?
— Бегельдинов! — это голос Рязанова. — Поздравляю с успехом! Вам благодарность командующего армии.
Боевые эпизоды, проведенные эскадрильей, звеном «ИЛов» и в одиночку можно продолжать без конца. Собственно из них и состоит вся история нашего полка, эскадрильи и моя, фронтовая. Приведу еще пример. В летной книжке он отмечен совсем скупой записью. «Летал, штурмовал. Столько-то время...»