Пикник на Тенерифе [Пикник на Тенерифе. Король нищих. Святой в Голливуде. Бешеные деньги. Шантаж. Земля обетованная. Принцип Монте-Карло]
Шрифт:
— Убирайся отсюда, — ледяным тоном произнес Аферлиц. — И чтоб ноги твоей больше тут не было, пьяный бездельник.
Орландо Флин мог вновь оказаться на полу, не поддержи его Святой. Проведя рукой по своим разбитым губам, тот удивительно быстро протрезвел, и ни в речи, ни во взгляде бешено сверкавших глаз не осталось ни следа опьянения.
— Ладно, ублюдок чертов, — медленно произнес он. — Ты можешь меня выбросить, потому что я пьян. Но я про тебя все знаю. Мы еще с тобой разберемся, и можешь не сомневаться, я с тобой разделаюсь!
Глава 3
Негр-дворецкий
Закурив, Саймон полистал журналы. На обложке одного из них он обнаружил ее фотографию. Лицо Эйприл, обрамленное копной вьющихся каштановых волос, было очень красиво-естественно для ее профессии. Тонкий нос, высокие скулы, большие выразительные глаза… Но в глаза ему бросился ее рот, одновременно и щедрый, и страстный. Эти губы и смеялись, и говорили об эгоистичной страсти… Тут он поднял голову, увидел, что Эйприл стоит перед ним, и вздрогнул — ему показалось, что фото вдруг ожило.
Девушка была очень похожа на свой портрет. Разница только в платье — строгом, белом и очень простом. Зато декольте доходило до талии, а сквозь тонкий материал можно было увидеть все, что под ним, если бы она там что-то носила. Выглядела она в точности как шаловливая Мадонна, решившая, переодевшись, выяснить-таки, что же такое грех.
— Извините, я не успела собраться, — сказала она, — но все тряпки, что я примеряла, выглядели просто ужасно.
— Что ж, — ответил он, — рад, что вам удалось все же кое-что выбрать.
— Ужасно, правда? — Она оглядела себя. — В этом платье я выгляжу просто как шлюха. Но зато никто не скажет, что я что-то скрываю.
Стакан у нее в руке был почти пуст. Сев рядом с Саймоном, она позвонила в маленький колокольчик.
— Не принять ли нам еще для профилактики?
Саймон кивнул, но его согласия и не требовалось.
Дворецкий словно сказочный джинн уже появился с шейкером в руках и наполнил их стаканы.
Саймон продолжал курить, задумчиво разглядывая Эйприл.
— Очень мило, что вы мне пытаетесь помочь, — заметил он. — Как говорит Байрон, сотрудничаете.
— Девушкам в «сотрудничестве» приходится идти и на большие жертвы, — откликнулась она.
— Как же далеко зайдет наше сотрудничество в этом случае? — спросил Саймон. — Байрон ничего определенного не сказал.
— Что-то не похоже на Байрона, обычно он не полагается на чье-то собственное воображение.
— Возможно, оно у меня не слишком богатое.
— Вы меня не разыгрываете? Интересно, где вы прожили всю жизнь, если таких вещей не понимаете?
— Не в Голливуде и не в школе Аферлица.
Глаза ее загорелись любопытством.
— Вечером мы едем в «Джиро». Значит, у нас с вами роман. Если мы будем пожирать друг друга глазами да еще при этом держаться за руки, все решат, что и спим
— Нисколько, — возразил Святой. — Гораздо интереснее заниматься любовью без свидетелей.
— Господи! Быстро же вы освоили все местные приемы!
На этот раз в ее голубых глазах горели совсем другие огоньки. Губы Саймона растянулись в ленивой улыбке.
— И слава Богу!
Они пожали друг другу руки и внезапно расхохотались. Теперь они стали друзьями.
Саймону пришлось признать, что обставлять свои дела ребята Аферлица умели. Метрдотель в «Джиро», завидев их, тут же приветствовал:
— Добрый вечер, мисс Квест! Добрый вечер, мистер Темплер! — И все это с выражением искренней радости при виде старых и уважаемых клиентов, которые долго отсутствовали. Проводив их к столику, он торжественно снял с него табличку «заказано» и услужливо спросил:
— Не желаете начать с коктейля?
— Два сухих «мартини», — заказал Святой и метрдотель величественно удалился.
— Здорово, — заметила Эйприл.
— Да уж, — буркнул Святой. — Лучше притвориться, что для нас все это вполне привычно.
— Чувствую, с вами будет интересно. Вы когда-нибудь играли роль?
— Да, но не перед камерой.
— В театре?
— Нет. Я разыгрывал спектакли в жизни. При моем образе жизни трудно оставаться самим собой и приходится изображать самых разных людей — от поэта-революционера с несварением желудка до старого морского волка-пьяницы с седыми бакенбардами.
Теперь она изучала его с неподдельным интересом.
— Значит, то, что говорят о вас, очень близко к истине?
— Только очень немногое, — осторожно признал он.
— Ну, я понимаю, что рассказы о вас не похожи на обычные фантазии рекламных агентов. Но в нашем деле столько жуликов, что перестаешь кому-нибудь верить. Меня это тоже касается.
— Вас?
— А что вы обо мне знаете?
— Можем проверить. Вас зовут Эйприл Квест, — начал он. — Или это не так?
— Никто не верит — что, мол, за имя? Но оно почти подлинное: в моей метрике значится Квист, но импресарио решили, что Квест звучит лучше.
— Что-то я о вас читал, — попытался вспомнить Саймон. — Это было в прошлом году, когда вас сочли сенсацией сезона. Вы росли на севере, среди лесорубов, и остались сиротой. Никогда не были в городе, не носили готового платья, зато ваши лесорубы обожали вас и трудились ради вас, как рабы. Непорочная красавица диких лесов, вы не знали ни помады, ни пудры — девственная королева Больших Деревьев…
— Чушь, — призналась она. — Мой отец — портовый грузчик, пьяница, которому раскроили голову бутылкой. Я работала в придорожной харчевне неподалеку от Сиэтла. Там меня увидел Джек Грум, зайдя выпить чашку кофе, он и предложил мне контракт с испытательным сроком на двадцать пять долларов в неделю. Я уже едва не пошла по рукам, предложение Грума выглядело гораздо интереснее… хотя одно не исключало другого.