Пикник на Тенерифе [Пикник на Тенерифе. Король нищих. Святой в Голливуде. Бешеные деньги. Шантаж. Земля обетованная. Принцип Монте-Карло]

Чартерис Лесли

— Поразительно! — поддакнул Святой.

— Но сейчас получается еще интереснее, — оживился Аферлиц. — Вы сейчас очень знамениты, у вас большие шансы на успех, всем, чего вы добились, вы обязаны только себе, и вы еще на многое способны. Герцог уже не мог бы сыграть самого себя — он слишком стар, но вы-то можете! А как вы смотритесь! Ваши поклонницы с ума сойдут от восторга!

Саймон Темплер сделал большой глоток.

— Но подождите, — сказал он. — Если я верно понял, вы собираетесь сделать из меня кинозвезду?

— Из

вас звезду? — переспросил Аферлиц. — Да вы уже звезда! Все, что прошу, — давайте снимем хоть один фильм! Сценарий будут писать по соответствующим эпизодам вашей жизни, я двух писателей уже нанял. Черновой вариант будет готов завтра. Вы будете играть главную роль в фильме о вашей собственной жизни. Я собирался ставить фильм с Орландо Флином в главной роли, но с вами будет гораздо интереснее. И меньше проблем.

Аферлиц весь пылал энтузиазмом. И тут же словно повернули выключатель, и свет его лица пропал. Теперь перед Саймоном сидел человек с грубыми чертами решительного лица, сумевший выжить в атмосфере безжалостных профсоюзных и мафиозных разборок.

— Конечно, — продолжал он, — моя идея многим не понравится, и кое-кто на все пойдет, чтобы мне помешать. Поэтому я делаю предложение именно вам. Вы сможете сами о себе позаботиться. Но если вы боитесь, можете отказаться…

Глава 2

Как оказалось, кроме очаровательного голоса у секретарши Аферлица были роскошные каштановые волосы с золотым отливом и серые глаза с насмешливыми искорками. Явно она была способна не дать себя в обиду, и в то же время старалась бережно относиться к людям. Темно-синий свитер выгодно подчеркивал ее стройную фигуру. Ибо ко всему прочему у нее были стройные ноги с тонкими лодыжками.

— А как вас зовут? — спросил Саймон.

— Пегги Уорден, — ответила она. — А что?

— Пока ваши юристы составляют эпохальный контракт, вы должны меня познакомить с самыми талантливыми сценаристами.

— Прямо и налево, третья дверь. И не давайте им вывести вас из себя.

— Ну, моего терпения надолго хватит, — заметил Саймон. — Еще увидимся.

Он отыскал третью дверь и постучал. Услышав дикий рык: — Кто?! — Саймон решил принять его за приглашение.

Два человека сидели, водрузив ноги на единственный видавший виды стол. Похоже, стол к такому обращению давно привык. Еще было похоже, мужчинам было наплевать, как стол мог расценить их манеры.

Один был коренаст и невысок, с проседью, с опущенными уголками рта. Второй высок и строен, с очками в золотой оправе на лице, похожем на плакат с рекламы принадлежностей для бритья. Критически оглядев Святого, они дружно переглянулись, словно головы их приводились в движение одним моторчиком.

— Я думал, у него в кармане пулемет, — заметил седой.

— Жаль, люстры нет, — подхватил другой, — а то бы он повис на ней… А может, это вовсе не он?

— Простите, —

совершенно серьезно сказал Святой, — мне поручили инспекцию этого цирка. Ученые морские львы — это не вы?

Двое снова переглянулись и привстали, чтобы поздороваться.

— Я — Вик Лазаров, — представился седой, — а он — Боб Кендрикс. Будьте, как дома. Присаживайтесь и присоединяйтесь.

— Как продвигается работа?

— История вашей жизни? Прекрасно. Ведь мы уже давно работаем. Сначала полагали, что это будет исторический фильм о Дике Тарпине. Потом мы переделали его в сценарий об авантюристе, сражавшемся в Интербригаде. Как раз тогда сценарием заинтересовался Орландо Флин. Потом перенесли место действия в Южную Америку — так требовало общественное мнение. И еще много раз мы все переработали…

— Скажите, вы дружили с китайцем из прачечной, когда были голодающим сиротой в Лаймхузе? — спросил Кендрикс.

— Вряд ли, — признался Саймон, — видите ли…

— Плохо. Это так здорово вписывалось в нашу историю: мол, вы работаете на китайское правительство, японцы захватили партизана и готовят ритуальную казнь, но тут вы узнаете в их руководителе человека, который как-то спас вас от голодной смерти. И вы идете на верную гибель, пытаетесь его спасти. Флину эта история очень нравилась.

— Да, неплохо, — согласился Святой, — но только я хотел сказать, что ничего такого не было.

— Послушайте, — вмешался Лазаров, — вы что, хотите, чтобы мы точно излагали вашу биографию?

— Ведь главное — свобода творчества, — пояснил Кендрикс. — И не волнуйтесь — у вас будет лучшая в мире биография.

— Как любит говорить Байрон, — подхватил Лазаров, — нам нужно сотрудничать. Вы собираетесь это делать?

Тут Саймон тоже водрузил ноги на многострадальный стол и закурил.

— А вы мне расскажите о великом Байроне.

Лазаров взъерошил остатки седых волос.

— Что именно? Его биографию? Он пересказывает ее по-новому каждый раз. На самом деле он рэкетир, ушедший на покой. Точнее, просто поменял род деятельности и теперь вымогает в другой области. Теперь его подручные, крепкие такие ребята, входят и говорят: «Как насчет одолжить нам свою яхту — съемки на натуре?» Но смысл тут тот же.

— Байрон Аферлиц — это его настоящее имя, — добавил Кендрикс. — И на учете в полиции он под ним стоит.

— И на наших чеках на зарплату по субботам. И в этом городе он еще не худший. Не больший самодур и невежда, чем многие другие продюсеры, с которыми мы работали, хотя их имена и не значатся в полиции. И наши шутки его не слишком злят. Только в глазах появляется такое выражение, словно он хочет сказать: «Ну, погоди у меня, умник». И тогда мы оставляем его в покое. По мне уж лучше работать с ним, чем с Джеком Грумом.

— У нас нет выбора, — вставил Кендрикс, — приходится работать с ними обоими.